Сборник работ. Девяностые

— Я плохо помню. Мне рассказывали, как я с велосипеда упала, пробовала бежать, потом поползла, а потом боком покатилась — туда, к правлению. Меня под руки держат, не пускают, говорят: «Не твой, нет». А я уже увидела — рукавичку, капюшон от куртки. Шапка на дереве… Ему так часы старые отцовские нравились, хотели подарить, а он стеснялся: «Нет, когда в пятый класс перейду». Часы просто в гроб положили, даже надеть не на что было.

Ирина Романовна Лютаревич:

— Я сразу увидела — азбука на асфальте — знаете, такая — для первоклашек, матерчатая, с кармашками для букв. Мне потом рассказывали, как я по асфальту ползала, буквы искала и в кармашки складывала…

Тамара Владимировна Акушевич:

— Я из всех последняя прибежала. Вижу Валя Кульмач на коленях стоит, ее под руки держат, Ира Лютаревич ползает, Сережину азбуку собирает, рядом на асфальте сердце лежало, она и его в ранец. Тут я маму увидела, плачет, руки в крови: «Валеры больше нет». Я просила: «Пойдем, соберем, что осталось». Она говорит: «Там нет ничего…» Я когда Валеру рожала, должна была умереть. Сбили давление только до 250. Отказали почки. Роды были искусственные. Родила, мне врач кричит: «Тамара, посмотри, какой у тебя сын!»

…Сразу после взрыва приехали саперы, милиция, районное начальство. На другой день появилась пожарная машина, пыталась смыть все вокруг.

По утрам матери погибших клали на асфальт цветы.

* * *

Теперь, когда все кончено, я еще раз спрашиваю: надо ли писать об этом? И у тех, кто в лампасах, спрашиваю. Даже вполне деликатный генерал, для которого я не желтый, скажет: а зачем? Случай исключительный, нетипичный.

Может быть, трагический финал и не типичен, не знаю. Но типично то, что ему способствовало. Что там военные, и в самой деревне состояние умов объяснили мне, не стыдясь: детей все равно не вернёшь, надо спасать живых. Тем более что статья 168 Уголовного кодекса Белорусской ССР строга: «Халатность. Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей… — наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет». Халатность, как оказалось, не самая страшная беда. Страшнее — липа…

Страницы дела 59—61. (Речь уже о военной прокуратуре): «Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела». Здесь говорится о судьбе всех заявок, поступивших в воинскую часть 17 октября. Оказывается, «все они до непосредственных исполнителей не были доведены и остались не выполнены, хотя в книгах учета по разминированию в инженерных отделах сделаны отметки о выполнении».

Вы поняли? Снаряд, унесший три жизни, значился в бумагах как разминированный.

Вывод: исходя из вышеизложенного, следует, что соответствующие начальники из инженерных войск полковник Яковлев В. Г. и подполковник Конореев А. В. «халатно отнеслись к выполнению своих служебных обязанностей, нарушили существующий порядок учета заявок по разминированию и контролю за их исполнением, и их действия формально содержат признаки преступления, однако, принимая во внимание отсутствие причинной связи между халатным бездействием полковника Яковлева и подполковника Конореева и наступившими последствиями, их действия следует квалифицировать по пункту «б» ст. 249-1 УК БССР, что исключает уголовную ответственность и наказывается в дисциплинарном порядке».

Значит, между тем, что снаряд не обезвредили, и тем, что дети погибли, «причинной связи» никакой? Это постановление подписал временно исполняющий обязанности военного прокурора части подполковник юстиции Коваленко.

Военная прокуратура уголовное дело также прекратила.

Что делать? Год 1985-й только начинался. Редакция постановила вместо публикации направить письмо первому секретарю ЦК КП Белоруссии Н. Слюнькову. Направили вместе с гранками статьи. В ответ ни слова.

Товарищу Слюнькову звонил главный редактор.

Потом с товарищем Слюньковым разговаривал в Минске первый заместитель главного редактора.

Потом к товарищу Слюнькову на прием пришел заведующий корреспондентским пунктом в Минске.

Нет, не стал он связываться с армией.

Никто из военных так и не был наказан. Более того, заместителя райвоенкома Навроцкого, который в отсутствие военкома исполнял его обязанности, сразу после гибели детей повысили в должности. Он возглавил комиссариат другого района.

Несчастные матери звонили мне, писали мне. Потом перестали.

До недавних пор казнился, что, может быть, зря не обратился к главному военному прокурору страны. А вдруг! Но прочел его версию тбилисских событий и успокоился.

Откровенно говоря, я против подобных газетных просьб. Ну навели бы порядок в Могилевской области. А в республике, а в стране? В Белоруссии после войны обнаружено более 22 миллионов бомб, мин, гранат. С годами дело на убыль не идет. Все зависит от грибного или ягодного лета, от вторжения в землю (строители, дачники).

После трагедии минуло почти шесть лет. Я пытался недавно выяснить, сколько человек погибло в республике за это время. Не удалось, цифра засекречена. Видимо, немало.