Сборник работ. Девяностые

Значит, консультант администрации президента В. Трусов, спихивая письмо Георгиева, знал, что готовый к подписанию Закон лежит на столе у президента.

А все остальные чиновники — Минобороны, Федеральной службы железнодорожных войск, Главной военной прокуратуры — лгали уже по свежим следам Закона.

* * *

Если в Москве — так, почему в Комсомольске-на-Амуре должно быть иначе? Чем отличаются столичные бумажные генералы-мародеры от патологоанатома, стащившего золотую цепочку с мертвой шеи офицера? Близнецы. И никто не рискует. Удастся — не отдадут, нет — вернут без последствий.

Генералы наверное думают, что если сумеют присвоить деньги осиротевших родителей, то Министерство обороны ровно на эту сумму окрепнет.

Все наоборот, и сумма другая.

Сергей Пошибайлов уволился из армии. И другой друг, Павел Горохов, хочет увольняться — пока на распутье. Прочие сослуживцы написали о ЧП родным и друзьям. Вместо георгиевых в армию отловят олигофренов и наркоманов. Помните, на Урале охранник атомного реактора, сержант внутренних войск МВД, командир отделения расстрелял сослуживцев и бежал, прихватив оружие. Несколько недель его безуспешно искал целый полк, лесные дороги прочесывали бронетранспортёры.

Это обошлось не в 120 офицерских окладов.

Вообще безнравственность всегда убыточна.

Здесь Россия видна

Президент симулирует здоровье. Россия в коме.

Царелюбивый русский народ давно избавился от самообмана: что хорошо, то — от президента; что плохо, то — от его окружения. Теперь бы научиться наказывать не только тех, кто не исполняет законы, но и того, кто не умеет потребовать исполнения.

Глава России «не расположен сложить с себя хотя бы часть своей власти, — так пусть он несет ответственность за всемогущество…». Чьи слова? Даю время.

А это — о нас с вами: «Такое забвение всякого достоинства возмутило бы население Франции даже в средние века. Но русский народ и не то еще сносит. Скажем точнее — русского народа еще нет…».

Наконец, о всей России: «Общественная жизнь в этой стране — постоянный заговор против истины».

* * *

Четыре года назад я привозил в Старую Руссу Андрея Донатовича Синявского. Когда его осудили за прозу о советской действительности, «врага народа» клеймили все газеты. Родная сестра Синявского заведовала в Старой Руссе горздравотделом, вела кружок политпросвещения. Она написала брату в колонию: «мало тебе дали — 7 лет, за измену Родине надо было больше дать».

В 1991 году приговор отменили. Андрей Донатович просил меня помирить его с сестрой. «Может, она меня поймет…». Перевернутая Родина: ей бы извиняться, а ему — прощать.

Встреча — короткая, нелепая. Сестра не задала брату ни одного вопроса, он остался для нее «врагом народа». После 30 лет разлуки чашки чая не выпили.

За эти четыре коротких года скончался в Париже Синявский. В Старой Руссе скончался после третьего инфаркта сельский учитель Лосев — он, миротворец, помог тогда разыскать дом сестры. Учитель Михаил Гаврилович Лосев и его жена — врач Александра Васильевна Лосева отработали на двоих 100 лет! Теперь она доживает одна, в промерзшем частном доме, на нищенскую пенсию.

Здесь, на Соборной стороне, лежит Лосев. Здесь же, неподалеку, похоронен отец Андрея Синявского. Мы с ним искали тогда полулегальную могилу, но не нашли. Вот она: «Синявский Донат Евгеньевич. 1890—1960». Когда-то молодой Донат Евгеньевич отцовское и материнское наследство — дом, бриллианты, все! — пустил на революцию.

Могила запущенная, хуже всех.

Кровь дворянина, прах бомжа.

Здесь, на провинциальном кладбище, — вся Россия видна.

Кресты на Соборной стороне уходят за горизонт в обе стороны и встречаются где-то в другом полушарии Земли. Убогое питание, пьянство — всего лишь следствие. А причина — режим, породивший все отсталости и уродства, сумевший натравить сестру на брата.

А ведь это француз написал горькие строки о России — маркиз де Кюстин, путешественник. В 1839 году!

«Все там безгранично — страдания и воздаяния, и жертвы, и чаяния; их (русских) могущество может стать громадным, но они купят его ценою, какою азиатские нации оплачивают прочность своих правительств, — ценою счастья».

За полтора века до нас он все предсказал, этот чужеземец, — и что придет Ельцин, и что погибнет Дима, и что его предадут вместе с родителями сослуживцы и власть.

* * *

— А я теперь кладбища не боюсь. Как город-спутник. Могу всю ночь возле Димы просидеть. А по краям, видишь, сколько места — это для нас с женой.

1999 г.

Разное

Слово и власть