Сборник работ. Девяностые

Мысль разумная. Руководители «Известий» не только поддержали ее, но и сами искренне посоветовали обратиться в суд, именно в суд, только в суд. Впрочем, было сказано высокой гостье: если напишете личное письмо в «Известия» — опубликуем; пришлете решение и протокол собрания — тоже опубликуем.

Ни письма, ни протокола, ни решения «Известия» так и не получили. И в суд Татьяна Васильевна тоже не подала.

Стали изыскиваться возможности ответить «Известиям» иными способами.

М. Непомнящая, Л. Чертков, Н. Савостьянова, читатели «Известий»: «24 октября мы были в Доме архитектора на встрече с представителями разных театров, которые знакомили нас с репертуаром в новом сезоне.

Нас неприятно поразило выступление артистки МХАТа им. Горького Кудрявцевой (от себя добавим, Кудрявцева — секретарь партийной организации театра.— Авт.). Она всячески пыталась очернить О. Ефремова и его коллег. Но главное — почти все свое выступление Кудрявцева посвятила огульному осуждению статьи «Последняя». Эта публикация, как она выразилась, «желтой прессы — сплошная ложь, в которой нет ни слова правды», и что она может опровергнуть каждую фразу статьи. Однако в своем пространном выступлении она не привела ни единого контраргумента.

Кудрявцева жаловалась, что администрации театра не дают возможности выступить в прессе с ответом на статью. Администрация требует также, чтобы ей дали возможность выступить по телевидению, причем, только по первой программе».

Вместо прямого ответа «Известиям» — поиски любых трибун, страниц, эфира: поиски удара в обход — сбоку, сзади. Это и есть война по всему фронту, а если с языка полководцев перевести на гражданский, обыденный,— сведение счетов.

И вот — счастливый случай. Доронина приглашена на встречу Президента с интеллигенцией. Вот где — трибуна! На виду у всей страны, мира, быть, единственный случай…

Для каких целей, каких мыслей и чувств предназначена была эта трибуна в нынешнее тревожное время, когда страна — у последней черты? Да и весь мир, и мир тоже в опасности. Может ли интеллигенция быть надеждой и опорой — вот, видимо, суть встречи.

На трибуне — народная артистка СССР, художественный руководитель и директор одного из главных очагов культуры — МХАТа.

—…Что мы имеем в средствах массовой информации? В течение трех лет нас травят и удивляются тому, что мы еще живы. В конце концов, не сумев деморализовать коллектив до такой степени, чтобы он перестал работать, газета «Известия» написала чудовищный, неприличный, безнравственный материал, который построен на лжи, на клевете.

* * *

Со дня публикации минуло более двух месяцев. Несмотря на многочисленные гневные письма читателей и просьбы держать их, читателей, в курсе дальнейших событий, «Известия» не собирались возвращаться к напечатанному. Ибо «преследовать Доронину» цели не было. Газета высказала мнение, определила свою позицию, дело Министерства культуры СССР — определить свою.

Теперь, вынужденные отвечать на дискредитацию газеты с высокой трибуны, «Известия» вправе откликнуться и на две колкости, проскочившие за все это время.

«Экран и сцена», еженедельное приложение к газете «Советская культура», за 1 ноября 1990 года. Театральный критик Нина Агишева: «У сцены больше нет тайн. Ее первые актрисы дают интервью бюллетеню «Инфо-СПИД»… На страницах другой газеты идет бесстыдный разговор о подробностях действительно страшной кончины одной артистки и степени вины в этой связи артистки другой. Все в курсе всего на свете, похоже, не осталось ничего запретного, а такие понятия, как такт и целомудрие, надо попросту списать в архив… Что ж, такова реальность. Но нет загадки — нет и любви».

Загадка есть. В том, например, как «такт и целомудрие» автора позволили в одном абзаце, без паузы, соединить рядом бюллетень «Инфо-СПИД» и одинокую смерть одинокой актрисы.

Значит — тайна? Об актёрах — нельзя? Их надо просто любить? А о ком можно? О партийных работниках? Врачах? Милиционерах? Колхозниках?

Значит, пусть все вокруг нас останется — пошлость, безнравственность, предательство, главное — не знать об этом и… любить.

Гостем одной из воскресных телепередач «Добрый вечер, Москва!» оказалась актриса МХАТа им. Чехова Ирина Мирошниченко. Она первая и единственная, кто попытался опровергнуть хотя бы один факт статьи. Неправда, сказала она, что из нашего МХАТа не пришли на похороны. Дословно:

— Те, кто был в Москве,— пришли.

Уточню. Пришел один человек.

Но не это в разговоре главное.

— И потом зачем обязательно искать виноватых, когда человек умер. Ну, умер…

— Это и не по-христиански даже,— подхватил мысль актрисы ведущий телепередачи писатель Вячеслав Шугаев.

— Конечно,— согласилась актриса.

Странное понятие христианства.

Выйдем за стены театра, за пределы случившегося. Разумеется, христианство — это прощение. Но актрисе, а писателю тем более, надо бы помнить, что история самого Христа запечатлела на вечные времена, — и подвиг верности, и преступное самоустранение, и низкое предательство.