Сборник рассказов "Продавцы лета"

Пронзительный свист чайника вывел меня из полудремы. Вот так всегда. Стоит только закрыть глаза, а он тут как тут,– шуметь начинает. Но ничего не поделаешь, электроника не вечна, и постепенно любая вещь выходит из строя. Хорошо, хоть из подручных материалов такой удалось соорудить…
Тяжело поднявшись из уютного нагретого кресла, я подошел к атомной печи и засаленной прихваткой снял "свистуна" с термоэлемента.
Где же заварка? Сахар вижу – вон стоит. А заварки нет. Куда же я ее дел? Тьфу, ты, проклятый склероз.
Поднял полотенце – лежит, родимая. Заварил чай, сел в кресло. Верный синий плед натянул на озябшие колени. Старый я стал, кровь совсем уже не греет дряхлое тело.
Люблю я вот так, долгими зимними вечерами, с чашкой горячего чая в руках, сесть возле затянутого льдом окна, прикрыть глаза и погрузиться в воспоминания тех далеких дней, когда еще юношей жил нормальной полноценной жизнью…ходил в школу, учился в институте… Влюблялся, ревновал, плакал, смеялся… А что у меня сейчас осталось? Да ничего, в общем-то. Большую часть своей жизни я посвятил этой работе. Сначала стажировался во внутренних секторах. Затем меня отправили сюда, на Лютицию-2. Дикое место. До ближайших транспортных путей немало парсеков.
Вот уже долгих тридцать лет длится мое дежурство. Необитаемая, покрытая вечными льдами, тихая планетка на задворках Галактики; маленькая автономная станция, способная бесперебойно существовать сотни лет; огромная тарелка гипертелескопа, нацеленная во внешнее пространство, – все это моя крохотная Вселенная, в которой я живу. Живу и работаю, каждый день просматривая эфир в поисках братьев по разуму. Ищу тех самых инопланетян, которых человечество так давно надеялось встретить на своем пути. Скажу честно: я перестал верить в их существование после первых десяти лет наблюдения. Если уж до сих пор, после освоения людьми сотен звезд, никто не попался, то вряд ли и дальше будет существовать вероятность контакта. Я зря потратил тридцать лет. Выкинул впустую. Ни семьи, ни детей… Одинокий отшельник, постоянно всматривающийся электронными детекторами в чужие сверкающие звездные скопления.
Но, будь я проклят, мне это нравится. Люблю эти звезды. Что бы ни думал, как бы ни ругался, проклиная судьбу-злодейку, но я сам выбрал этот свой путь. Куда уж теперь деваться. Не хочешь, да полюбишь. Или сойдешь с ума от одиночества.
Но все могло бы быть гораздо хуже, если бы ни Китаец. Может вовсе он и не китаец, а кореец. Возможно, японец. Кто ж поймет этих азиатов…
Построили они свою станцию в расщелине, что в километре к северу лежит. Лет двадцать назад построили. Я даже и не заметил, как выросло красочное строение с огромной пирамидой приемной антенны. Будто за ночь соорудили. Прошел, посмотрел и ахнул. Красота…
Странные они, эти китайцы… Мой гипертелескоп в одну сторону повернут, а их антенна в другую. Что они там видят? В той зоне одни помехи.
Допив остывший чай, я решил проведать своего любезного соседа. Почти каждый день к нему заглядываю. Он хоть и чудак, но парень добродушный. Правда, язык я китайский не понимаю. Зато он по-нашему чуть-чуть говорит. Моя заслуга. Подсыпал ему как-то в кружку лингвостимулятор, что на крайний случай в аптечке лежал. Просроченный, видать, оказался. А то бы этот узкоглазый лучше меня на русском заговорил.
Облачившись в теплую одежду, натянул на лицо защитную маску. Снаружи минус пятьдесят по Цельсию. Не шутка.
Дверь тихо скрипнула и я, объятый ледяным паром, вышел из помещения.
Сегодня планета встретила меня сильными порывами ветра. Едва смог устоять на ногах. Да и вообще, Лютиция не упускала возможности поиздеваться надо мной, то снежным бураном накрывая станцию на несколько дней, то крепким морозом сковывая чувствительные датчики тарелки. И в том, и в другом случае, мне приходилось совершать настоящие подвиги, достойные молодого выносливого человека, а не такого старика, как я. Что ж, где-нибудь мне это зачтется.
В такие неблагоприятные дни я всегда искренне радовался, что в свое время протянул к ущелью "гофру". Пластиковый семисотметровый рукав замечательно спасал от непогоды, позволяя комфортно передвигаться.
Добравшись до крутого спуска в расщелину, я осторожно сел на гладкий пластик рукава и быстро съехал вниз. Ну, чем не детская горка? Аж дух захватило.
Китаец, как всегда скромно улыбаясь, впустил меня внутрь своего жилища. По сравнению с моей маленькой станцией, у него были почти царские хоромы. Кругом одна автоматика. Сортир, и тот наровил любезно услужить. Не жизнь, а сплошная сказка.