Как комната была велика!Она была, как земля, широкаи глубока, как река.Я тогда не знал потолкавыше ее потолка.И все-таки быстро жизнь потекла,пошвыряла меня, потолкла.Я смеялся, купался и греб…О детских печалей и радостей смесь:каждое здание — как небоскреб,каждая обида — как смерть!Я играл, и любимой игройбыл мир — огромный, завидный:мир меж Мтацминдой и Курой,мир меж Курой и Мтацминдой…Я помню: у девушки на плечахзагар лежал влажно и ровне,и взгляд ее, выражавший печаль,звал меня властно и робко.Я помню: в реке большая вода,маленькие следы у реки…Как были годы длинны тогда,как они сейчас коротки!
Михаил Квливидзе
* * *
Когда я целую тебя,ты на цыпочки привстаешь, —ты едва до меня достаешь,когда я целую тебя…Как я мало еще совершил.Я — как путник в далеком пути.Словно до недоступных вершин,до тебя мне идти и идти.
Михаил Квливидзе
Северный пейзаж
Я видел белый цвет земли,где безымянный почерк следаводил каракули средь снегаи начинал тетрадь зимы.Кого-то так влекло с крыльца!И снег — уже не лист бесцельный,а рукопись строки бесценной,не доведенной до конца.
Михаил Квливидзе
* * *
Родное — я помню немало родныхи лиц, и предметов… Но сколько?Родное — всего лишь холодный родник,потрогаешь камень — и скользко,и чисто,и весело,и глубоко.Дышать там легко, а видать — далеко.В подоле горы, в подоле горыподольше гори, подольше гори…А он говорит и на солнце горит,и все это так не расскажется.О сердце, немало ты примешь обиди все же потом не раскаешься…
Михаил Квливидзе
Стихотворение с пропущенной строкой
Земля, он мертв. Себе его возьми.Тебе одной принадлежит он ныне.Как сеятели горестной весны,хлопочут о цветах его родные.Чем обернется мертвость мертвеца?Цветком? Виденьем? Холодком по коже?Живых людей усталые сердцачего-то ждут от мертвых. Но чего же?Какая связь меж теми, кто сейчаслежит во тьме, насыщенной веками,и теми, кто заплаканностью глазвникает в надпись на могильном камне?. . . . . . . . . . . . . .Что толку в наших помыслах умнейших?Взывает к нам: — Не забывайте нас! —бессмертное тщеславие умерших.