Сборник забытой фантастики №2

Три недели спустя (а она все это время не писала) Тина получила второе письмо. Генрих отложил свою великую идею и день и ночь работал над ластиком для пишущей машинки. Это было его извинение за то, что они не виделись все это время, и единственное интересное сообщение в письме. Ключевое слово "ластик" означала деньги, много денег, и для великой идеи требовались неограниченные деньги. Ни слова о том, что для брака нужны деньги, что когда-то было предметом их обсуждения. Она бросила письмо в кухонную плиту и пошла танцевать.

Смит запатентовал свой ластик и заработал целое состояние. Это было хитроумное устройство, которое позволяло машинистке удалять букву в любом месте ее написания. До этого времени стирание производилось вручную. Вознаграждение за это было огромной, но Смит, имея в виду предстоящие годы многочисленных экспериментов, писал, что этого “вероятно, недостаточно”. События показали, что он был прав.

Его следующим испытанием стало письмо от отца Тины о том, что он может выбирать между немедленным браком с Тиной или судебным иском за нарушение обещания. Бедный Генрих был озадачен этим предложением, которое подразумевало, что Тина готова засвидетельствовать их незаконные отношения. Таких отношений не было. Ему не пришло в голову, что письмо было составлено одним из самых умных адвокатов в городе или что шантаж в форме уголовного обвинения также был занесен над его ничего не подозревающей головой. Он женился на девушке, сетуя в своем блокноте на то, сколько времени отнимет медовый месяц у великой идеи, и тем самым открыл одну из самых печальных глав в биографии науки.

Тина не видела причин, по которым ее муж не мог бы находиться в постоянном ее распоряжении или почему бы весь доход от изобретения пишущей машинки не должен быть использован для покупки ей "Роллс-ройса" и дворца. Когда Смит купил заброшенную ферму и предложил жить на ней с большим сараем в качестве лаборатории, она проконсультировалась со своим адвокатом и была в замешательстве, обнаружив, что у нее нет другого выбора, кроме как жить там с ним. Считается, что ее семья рассматривала возможность признания его невменяемым, но поскольку у него были родственники в Германии, которые могли бы оспорить его недавний брак на этом основании, от многообещающей идеи отказались. Его жена решила заставить его подчиниться ее желаниям, и остальную часть истории Смита следует читать памятуя об этом домашнем разладе, постоянно присутствующем на заднем плане.

Но упоминания об этом исчезают из его записных книжек после первого месяца. Должно быть, он решительно подавил всякую мысль об этом. Великая идея начала обретать форму под влиянием изучения психологии и с помощью кропотливых помощников, вызванных из Германии. (Сначала он работал с американцами, но они ему не понравились.) Детали этого изобретения остаются для нас загадкой, как и детали другого чуда, благодаря которому, как рассказывают нам древние писатели, десятки миллионов человек в своих собственных домах могли слышать голос одного человека, хотя он мог находиться за тысячу миль. Голос беспрепятственно проникал сквозь стены дома, но если выйти на открытый воздух, откуда он исходил, его нельзя было услышать, он был слышен только внутри. Такие чудеса, в которые разум отказался бы верить, если бы не было так много единодушных свидетельств, подтверждающих их, остаются за пределами нашего понимания.

В те дни все пути были свободны, и от Сан-Франциско на восток до Токио люди науки обменивались своими идеями и помогали устранять пробелы в знаниях друг другу. Все великие достижения той эпохи были результатом неограниченного сотрудничества между тысячами образованных людей. В одиночку и без посторонней помощи студенты наших дней должны довольствоваться теми знаниями, которые они могут самостоятельно извлечь из древних книг и могут самостоятельно их понять и усвоить. Некоторые законы природы все еще могут стать нашими, но сложности, благодаря которым они были преобразованы в силу Богов, навсегда останутся за пределами нашего понимания. Эта последняя эпоха должна быть сведена к вписыванию любовных историй в историю научного изобретения из-за явной варварской неспособности понять его механику.

И все же, если бы я знал секрет изобретения Генри Смита, я бы не выдал его. Его слишком обширные знания являются причиной нашего нынешнего невежества, и человечеству через столетия самодисциплины придется медленно подниматься обратно к тем умственным высотам, с которых он сверг нас. В конце концов, это не секрет, что мы не можем понять его тайну, хотя она написана для того, чтобы мы могли ее прочитать. Вырождение наших отцов не прекращалось до тех пор, пока они не опустились ниже той точки, где они были способны понимать и использовать это. Возможно, мы медленно поднимаемся назад, но Двадцатый век нависает над нами, как покрытая снегом гора над летней равниной.

Вот еще из записной книжки Смита: