Сброд

Телеги медленно, но неотвратимо приближались к воротам крепости. Разбои, изображающие пленных, сидя связанными на телегах, изменились в лицах и поведении. Они первыми должны были шагнуть в неизвестность, пересечь линию ворот Кременца, оторвавшись от основных сил. Все разговоры между ними прекратились, лица слегка побледнели, а взгляды напряжённо (даже обречённо), намертво прилипли к распахнутым воротам. Духовлад, изредка оглядывавшийся на спутников, и уловивший эти изменения, отметил про себя, что от этого они только больше стали походить на пленников, ожидающих расправы. День выдался безоблачным, и палящее солнце принялось как следует досаждать обозу разбоев, едва они вышли из-под защиты лесной чащи.

Часовые, дремавшие возле ворот, уютно устроившись в тени могучих стен, оживились, заметив приближающуюся ватагу. Один из них встал, и преградил собою путь к открытым воротам, с важным видом ожидая отчёта о цели прибытия приближающегося отряда. Волибор поднял вверх открытую ладонь, и следующие за ним повозки остановились. Сам бывший тысячный спешился, и бросил повод своего коня одному из остановившихся рядом разбоев, который, растерявшись от неожиданности, едва сумел его поймать. Волибор направился к часовому, и тот так же сделал несколько шагов навстречу.

– Я выполнил поручение Батурия – разбил шайку разбоев, нападавших на крупные торговые обозы – нарочито официально отчитался бывший тысячный перед занюханным стражником, дабы пустить ему пыль в глаза, потешив самолюбие – Так же мне удалось захватить некоторых вожаков, которых Батурий сможет подвергнуть показательной казни. Так что до его возвращения, надо бы поместить их в темницу крепости.

Уловка подействовала: часовой важно надулся, благосклонно посмотрев на Волибора, обошёл его, и направился к телегам с «пленными». Вид у него был такой, как будто это он князь Батурий, и от ЕГО воли, зависит судьба этих несчастных разбоев… да и вообще всех людей в Чёрном Крае. При его приближении, «пленники» на ближайшей телеге растерянно потупили взоры, не зная, что делать при таком неожиданном развитии событий, из-за чего стали смотреться ещё натуральнее. Надменно оглядев их с напыщенным видом, часовой вдруг резко схватил Ворона (который чисто случайно оказался к стражнику ближе всех) за нижнюю челюсть, и рывком повернул его к себе лицом, в которое зло процедил:

– Ну что, мразь, закончились сладкие деньки бесчестной жизни?! Теперь твоя голова украсит один из колов у ворот этой крепости!

Внутри у Духовлада всё похолодело. Он обречённо представил, как Ворон сейчас скинет с себя бутафорские путы, выхватит свой меч из-под сена, покрывающего дно телеги, и изрубит часового на мелкие кусочки. Второй часовой подымет шум, грохнется тяжёлая решётка, которая преградит путь в крепость, и всё, что останется делать, это, не солоно хлебавши, быстро уносить отсюда ноги. Но стражник небрежно отбросил голову атамана (очевидно уже передав весь желаемый массив важной информации), удовлетворившись изумлением в его глазах, которое принял за смятение, и побрёл обратно в сторону распахнутых ворот, небрежно бросив Волибру:

– Возьми дюжину своих людей, чтоб отконвоировать пленных в темницу, наши сейчас заняты. Идём же, не будем терять времени.

Мстивой, находящийся в основной массе разбоев, предусмотрительно скрыв под грязной, затасканной рубахой свой кожаный нагрудник с вепрем, незаметно, потихоньку, одного за другим, стал подталкивать в спины разбоев, исступлённо пялящихся на происходящее. Те, по инерции, выходили вперёд, превращаясь в добровольцев.

Наконец, три телеги, и около десятка сопровождающих, двинулись в крепость сквозь распахнутые настежь ворота, следом за беспечно шагающим стражником. Атаманы, согласно предварительному плану, расположились следующим образом: на первой телеге находились Духовлад и Ворон, на второй – Ратибор, а с основными силами, остались Мстивой и Вук.

Едва телега пересекла линию ворот, въехав в прохладную тень арки, у Духовлада волнительно перехватило дух. Он почувствовал, что теперь развивающиеся события, подобны огромному камню, сорвавшемуся, и покатившемуся по крутому склону к подножию холма, с каждой секундой набирая мощь и стремительность. Передумать, и остановить происходящее уже нельзя, но можно (и нужно) использовать процесс в своих интересах. Он абсолютно правильно оценил текущую ситуацию, но ещё имел неполное представление о её реальном масштабе.