Сброд

Одностороннее избиение в казармах, много времени не заняло. Согласно предварительному решению главаря и атаманов, всем разбоям было строжайше запрещено брать в плен стражников, или других вооружённых людей. Поэтому, когда разбои покидали казармы, там оставались только изувеченные трупы. Оказавшись во дворе, они растекались по всем щелям и проходам, в поисках возможности утолить разыгравшуюся жажду крови. Духовлад понимал, что дело уже практически сделано, и его люди уже вряд ли встретят серьёзное, организованное сопротивление. Это позволило ему немного расслабиться. Только после этого он почувствовал, какому колоссальному моральному напряжению был подвержен: молодой главарь словно обессилил в один миг. Он прилагал громадные усилия, чтобы не растянуться на камнях, которыми был вымощен двор крепости. Духовлад точно знал, что виной этому состоянию не физическая нагрузка: столь быстротечная схватка не могла быть причиной такой усталости, для его хорошо тренированного организма. Он понял, что всё дело в чувстве ответственности за всех, которое крепко схватило его за горло сразу после того, как было принято решение идти на Кременец, и отпустило только сейчас. Как долго он сможет так прожить? Думать за всех, переживать за всех… Со стороны руководящее положение, кажется намного более привлекательным. Под стеной одной из казарм, стояла длинная лавка. Молодой боец подошёл, и обессиленно на неё опустился. Пустым взглядом он уставился на свои руки, обильно забрызганные кровью врагов. К нему подошёл Мстивой, так же забрызганный кровью с ног до головы, и присел рядом. Как будто с одного взгляда узнав суть и причины состояния Духовлада, он с пониманием к нему обратился:

– Что, подумал о том, будто дело сделано, и силы тут же покинули? Рано подумал. Пока последний угол не вычистишь, расслабляться нельзя. Если бы сейчас хоть сотни полторы, даже сотня, в ответ ударила, смяла бы нас, и из крепости выдавила!

– Что? Сотня? Нас то, вчетверо больше будет! – удивился Духовлад заключению более опытного соратника.

– Я тоже когда-то не понимал. Много раз слышал рассказы о том, что тот или иной древний рунейский полководец выиграл битву за счёт сил, оставленных в резерве. Мол, его основные части делали вид, будто отступают, не выдержав натиска противника, который начинал их воодушевлённо теснить, преследовать. И тут вводились в бой резервные части, обращая в бегство противника. Так вот, я думал: какая разница, если общее количество не изменяется? Я был уверен, что, если изначально есть, допустим, сто человек, то не важно, вступят в бой сначала семьдесят, а потом тридцать, или вступят все сразу – всё равно сражаться будет сотня бойцов. Кто-то сказал мне, что резерв вступает в бой со свежими силами, и за счёт этого намного лучше сражается. Может, в незначительной степени, это имеет некоторое значение, но я не мог бы назвать его определяющим. Хотя бы потому, что боец, находясь в пылу сражения, питает силы в своей ярости, и ощущает собственную усталость только после окончания боя… Вот, как ты сейчас. Но побывав в настоящем бою, я осознал, в чём главная польза от внезапно введённого в бой подкрепления: там, где в бой входит десяток, расслабившийся было враг, увидит сотню, там, где сотня – тысячу. Так и выходит, что противник, уже поверивший в своё превосходство, увидев гораздо больше людей, чем есть на самом деле, будет обескуражен. Справиться с этим поможет только очень высокий боевой дух, либо настолько же высокая дисциплина. И то, и другое, встречается крайне редко, да и то лишь в ограниченных по численности отрядах. С тех пор, я понял смысл поговорки, ходившей у Северных Воинов: «Никогда не считай врагов в битве. Рано или поздно, они сами закончатся!», так-то.

Духовлад ухмыльнулся, осознав важность услышанных только что слов. Но моральное утомление не давало забыть о себе, и он бесцветно сказал Мстивою:

– Это так тяжело. Всего лишь одна короткая схватка, а я уже на ногах стоять не могу. Я всё время думал обо всех наших людях, что кто-то один сделает что-либо не так, и у всех нас ничего не получится. Не мог решить, где я должен находиться, где самый важный, ответственный участок. Этот налёт из меня пол жизни высосал… Сколько я так ещё смогу?! Вон, Тур с Предрагом, так тем хоть бы хны! Что у одного, что у другого, после налёта только надменная ухмылочка!