Сброд

Здесь молодой боец сразу отдал приказ своим голодранцам собрать всех чернорабочих в одном месте. Он заметил одну важную особенность: разбои, будучи недовольны его решениями (да и им в принципе), этот его приказ выполняли с готовностью. Причина этому была весьма незатейлива: ощущая внутреннюю моральную подавленность после сдачи позиций на совете явному меньшинству, в лице главаря, атаманов и верных Ворону людей, они получили возможность поднять свою самооценку с помощью грубого обращения с беззащитной прислугой. Конечно, до кровопролития дело не доходило, а вот пинков и затрещин, зазевавшиеся или замешкавшиеся чернорабочие, получили великое множество. Настроение рядовых разбоев резко, и довольно ощутимо повысилось. Лесные оборванцы, сами имея крайне безобразный внешний вид, охотно выискивали различные недостатки (как то: тучность, большие уши, «коровий» взгляд и т.д.) в облике перепуганных слуг, и громко коллективно их высмеивали. Духовлад понял, что этих приземлённых людей, вовсе не нужно в чём-либо переубеждать. Вполне достаточно предоставить им какое-нибудь тупое развлечение, чтобы отвлечь, и счастье снова поселится в их ограниченных сознаниях. Понял, и еле заметно улыбнулся своему открытию.

Когда вся прислуга (общая численность которой доходила приблизительно до полусотни) была собрана в одном, достаточно просторном помещении, посреди которого сбилась в дрожащую от страха кучу, перед ней предстал Афанасий, начавший вполне умиротворённо вещать, как будто ничего необычного не произошло:

– Успокойтесь, успокойтесь. Вам нечего бояться. Эти люди не причинят вам вреда. Главное, не совершайте необдуманных поступков. Не поднимайте крик, не создавайте паники, и никто вас не тронет. Просто продолжайте и дальше прилежно выполнять свои обязанности…

Управляющий говорил долго, заново повторяя одно и то же, как будто собирался не просто успокоить подчинённых, а усыпить их в полном составе. Слуги испуганно глазели на чумазых, взъерошенных разбоев, обликом больше походящих на кровожадных вурдалаков из сказок-страшилок, чем на людей, «не собирающихся причинять вреда». По смятению в глазах несчастных пленников, молодой боец понимал, что «видимое» ими, никак не сочетается со «слышимым» из уст управляющего, в их измученных страхом умах, и увещевания Афанасия, не смотря на его ручания, в толк не идут. Главарь понимал, что в глазах несчастных, нужно теперь придать человеческий облик захватчикам крепости, и эту задачу решил взять на себя. По средствам общения. Он подступил к Афанасию, и мягко положил ему руку на плечо, давая знак передать ему слово. Управляющий уступил, и молодой боец, избегая угрожающих интонаций и резких движений, стал общаться с некоторыми из слуг. Духовлад взглядом выбирал себе собеседника, спрашивал его имя, затем спрашивал о его роде деятельности, внимательно выслушивал ответ, и переходил к следующей персоне. Он успел опросить нескольких, когда его внимание привлёк тщедушный человек лет тридцати отроду, имеющий невысокий рост, смешную заячью физиономию, и крепко прижимавший к груди небольшую кожаную сумку, в которой, очевидно, хранилось нечто, весьма для него дорогое.

– Эй, ты – обратился к нему Духовлад, указывая на него пальцем – Как твоё имя?

Человек вздрогнул, будто от внезапного укола шилом в зад, и нервозно оглянулся по сторонам, надеясь, что обращаются не к нему. Но полные тревожного ожидания взгляды соседей по толпе, со всех сторон устремлённые на него, давали понять, что главарь разбоев обращается именно к нему. Громко сглотнув, он уставился на Духовлада широко открытыми, не моргающими глазами, и с трудом из себя выдавил:

– Молчан…

– Подойди ко мне, Молчан – спокойно попросил молодой боец, желая на примере этого человека показать, что не собирается обижать пленников.

Но это благородное намерение, не было известно несчастному, который на подгибающихся ногах стал медленно приближаться к главарю, мысленно прощаясь с жизнью, и разыгрывая в своём воображении кровавые варианты своей насильственной кончины. Добравшись, наконец, до терпеливо его ожидающего Духовлада, он замер перед ним, словно оцепенев, и стал покорно ожидать своей участи.

– Покажи, что у тебя в сумке – попросил молодой боец.

Молчан никак не отреагировал на просьбу, явно находясь в прострации. Немного подождав, Духовлад сам взялся за сумку, и не резко, но настойчиво потянул на себя. Человек, не отрывая от Духовлада широко открытых глаз, по инерции ещё несколько секунд удерживал своё имущество, но опомнившись послушно разжал руки. Главарь не спеша раскрыл сумку, и заглянул внутрь. На дне лежало несколько небольших свёртков, а на боковых стенках располагались несколько продолговатых кармашков, из которых выглядывали ручки каких-то инструментов. Духовла достал поочерёдно пару штук, с интересом их изучая. Это были лезвия различной формы и величины. Вложив инструмент на место, молодой боец снова уставился на Молчана, и спросил его:

– Ты лекарь?

– Нет… – пролепетал тот, и уточнил, после короткой паузы – Брадобрей.