Сброд

Государь же пребывал во мраке, хоть и окруженный светом да песнями. Точно нелюдимый зверь, сидел в укрытии да скалился безумно, рыща черными глазами.

– Игорь Владимирович пожаловал! – заорал кто-то, да разом все и обернулись.

Князь явился, да не один. С уродцем. Федор с облегчением выдохнул. Чернота государевых очей возгорелась. Да начнется царский пир!

* * *

Мир не перестал существовать, он окружал ее, по-прежнему нес в себе и свет, и звуки, и вибрации, и волны, которые могут чуять лишь твари с пробудившейся жаждой. Аня не ослепла, не оглохла. Она могла внимать всему полнее прежнего, изнутри резались новые чувства, которым еще не даны названия. Мир, наглядный, как грязная монетка на ладони, не казался стоящим внимания. Чувства пылились, как расстроенные струны забытого клавесина. При касании издавали звук, шум, но не музыку.

– Надеюсь, твоя мама что-нибудь придумает, – раздался голос.

Аня застыла и прислушалась. Слишком знакомо. Весь мир звучал как будто из-под воды, и лишь голос казался настоящим.

– Пес тот еще упрямец, – произнес скрипач и сел рядом на землю.

Он наклонил голову чуть набок. Во взгляде таилось сомнение и лукавая надежда если не на ответ, то хотя бы на внимание. Аня кивнула, не понимая, с чем соглашается. Скрипач улыбнулся, черные глаза завороженно блестели. Он приоткрыл рот, но девушка его опередила.

– Почему ты меня спас? – спросила Аня.

Скрипач был сбит с толку, но не был расстроен по этому поводу. Его столкнули с дороги, по которой изначально-то брести неинтересно. Благодарная улыбка оживила тонкие бледные губы.

– Это не твоя Жатва, – ответил скрипач. – Ты оказалась там по ошибке.

– Как и ты? – прищурилась Аня.

Скрипач стиснул зубы, хмыкнул под нос и не отвел взгляда.

– Ты вмешался, – произнесла Аня.

– Однажды и ты сможешь.

– Почему ты так считаешь?

– Ты слышала мою скрипку, – просто ответил он и пожал плечами.

* * *

Вечерние сумерки застали Пса в селе близ моря. Плещется глина грязная по волнам, шепчется о чем-то с корягами с берега. Чайки подслушивают, всюду суются да подглядывают, рачков ищут, ненасытные. И все мало, все крыльями хлопают, кричат, клюют друг друга, да не с голода, а так, со скуки.

Брел Пес по дороге, брел, и глаза слипались сами собой. Затуманенный ум все никак не мог в толк взять, это ж что за неповоротень коряжился на дороге. И лишь как пригляделся – лодку-то и увидал. Хрипел-кряхтел старик, мучался с лодкой, а на плече еще и сумка со снастями. Пожалел Пес деда. Порешил: дело плевое и управится быстро – до склона дотащить, а там уж и море.

– Куда ж ты в такую темень собрался, отец? – спросил Черный Пес, подходя к старику.

Дед выпрямился, прогнулся да зажмурился – все дух переводит. А как глянул – так сразу насупился, пень.

– А ты чего ж это в ночи шляешься? – заподозрил дед.

– А с черту ночь настала, покуда я ночлега не нашел? – ответил Пес, взялся за нос лодки да и поволок – суденышко-то еще легче, чем казалось с виду.

Выволок к утесу, а дальше даже толкать – и того не нужно: сама скатилась. Ветер уж больно беспокойно завывал.

– Отец, совет дашь? – спросил Пес, отряхивая плащ.

– Отчего ж не дать-то? – Дед махнул, и принялись они на пару спускать лодку на воду. – Да токмо что толку-то? – спросил дед, садясь в лодку.

Пес стоял по колено в воде да смекнул: ни слова от старика не дождется. Подумал, глядел на деда: да разве тот совсем рехнулся – лезть на рожон? Притом не при оружии. Постоял Пес да залез в лодку, сел на весла.

– Начистоту: чего ищешь-то сам? – спросил дед.

– Чего только не искал, да все без толку, – вздохнул Пес. – Да вернее, и искать-то не надобно. Все имел, да все истратил.

– Поди, багрянец проклятый искал, чтобы воротить все назад? – прищурился дед.

Пес хмыкнул да заглядывает: далеко ль от берега отплыли. В голову так и идут мысли, что дед-то ни черта не так прост, каков с виду.

– Искал, – признался Пес.

И право, что уж юлить-то? Видать, старик и впрямь унюхал все, пущай уж начистоту и поговорим. Видать, дедку полюбилась открытость. Улыбнулся ртом пустым по-доброму да закивал.

– Ты ж и без моего знаешь, как управиться, – сказал дед.

Тут Черный Пес перестал грести. Неужто и все, что старик насоветует?

– Да ни черта не знаю! – воскликнул Пес. – Сколько раз уже все переворачивалось вверх дном!

– Вверх дном, говоришь? – спросил дед.

Не успел Черный Пес успел спохватиться, как старик вцепился в края лодки – да одним махом и перевернул ее с силою неведомой. Вода тут же сомкнулась над головой и потянула вниз. Выплыл Пес на поверхность, и тотчас же все обратилось не тем, что было.

Черный Пес сплевывал воду и не мог сделать ни глотка воздуха. Он в ужасе огляделся по сторонам. Лежал на пустыре: куда ни глянь, земля мертвая, прибитая. И Пес как на ладони – ни деревца, ни клочка травы, точно саранча пожрала. Ничего, кроме мертвецкого света, равно что от лампы. Глядит луна-поганка да посмеивается – слышал Пес лукавый перезвон в ушах. Пес ударил себя в живот, схватился за горло, пытался вдохнуть, но ничего не выходило. Охваченный ужасом, в зверском порыве разорвал рукой горло.