Сброд

Рада фыркнула от бессилия и принялась расхаживать вдоль деревянной скамьи, на которой лежала Аня. Руки были сложены на груди как у покойницы. Рада снова наклонилась над заслонкой и принялась барабанить.

– Кто там? – вновь ожил Калач.

– Саломея, – прошептала она, выпрямившись в полный рост.

Послышалось шуршание и барахтанье. Давно она не представлялась этим именем. Так долго бежала к самому морю, подальше от всего этого сброда. В Чертовом Кругу ее и величали Саломеей, Кровавой Мадонной да еще много как. Звуки из печи стихли, и все замерли, выжидая ответ.

– Врешь. – И печь стихла.

Рада злостно ударила по чертовому ржавому листу. В воздухе не успело смолкнуть гулкое эхо, как мать схватила дочь за руку, выволокла на улицу. Их тут же встретили заросшие лица с пунцовыми щеками. Взгляд Рады метался, как водомерка, сталкиваясь будто бы снова и снова с одним и тем же пресным взглядом, о котором нечего сказать. Толпа безмолвно таращилась на гостей, выжидая, сама не зная чего. Обернувшись, Рада увидела дуб, который казался куда живее. Отступая к дереву, она не выпускала руки дочери. В этих глазах были желание, рвение. Пустота, безразличие, покой, не мудрый и смиренный, а от скуки и лени. Рада опустила Аню у корней дуба, сама села рядом, придерживая ее за плечо.

– Что хочешь, милая? – прошептала она, убирая дочке прядь за ухо и целуя в висок.

Ответа не было. Рада посмотрела вперед, что-то взяла из воздуха, расправила это незримое и застелила им колени Ани.

– Вот, согрейся! – Рада сложила пальцы, как будто в них была чашка.

Аня хранила молчание. Рада глубоко вздохнула.

– Милая, хотя бы пару глотков, пока не остыло! – просила Саломея.

Рокот пронесся по толпе. Ни чашки, ни стола. Непонятно, откуда выходит пар, но он был. Отчетливый прозрачный поток поднимался вверх, окутывая лицо Саломеи. Послышался шепот. Саломея поднялась на ноги, обошла несуществующий стол, протянула чашку деревенской девчушке. Малышка раскрыла полубеззубый рот от удивления. Робкие ручки приняли чашку, и тут же девочка с криком выронила ее.

– Прости, обожглась? – беспокойно спросила Саломея.

Девочка дула на ладошки. Под ее ногами растеклась лужа.

– Вот, это разбавленный! – Саломея протянула пустую руку.

– А щи есть? – крикнул кто-то и усмехнулся.

– Дай-ка посмотрю… – произнесла Саломея и принялась разглядывать незримое застолье.

Кто-то уже набрал воздуха в грудь, чтобы прекратить эту чушь, да вдруг у всех дыхание замерло. Саломея победоносно прищурилась, скрестив руки на груди и поглаживая толстую косу на плече.

Две синички прилетели на стол, которого не было, принялись по нему скакать. Аня резко подалась вперед и жестом спугнула птиц. Саломея схватилась за сердце, из груди вырвался радостный беззлобный смех. Аня по-прежнему не говорила ни слова, но хотя бы то, что ее взбесили птицы, – уже добрый знак, что в ней еще есть жизнь, просто запертая. Лелея мягкий проблеск, Саломея не сразу заметила, как из трапезной на них глядит Калач.

Рада приосанилась, махнула рукой. Дед пугливо огляделся по сторонам и понял, что машут и впрямь ему. То же самое ему на ухо прошептала Лена. Она подлетела к нему, как ажурная белая штора на кухне от легкого порыва ветра, и так же плавно отстранилась, донеся короткое напутствие. Калач направился к дубу. Походкой он как будто смеялся над вестернами.

– Кормильца не видать, – просипел Калач. – Не сдох?

– К сожалению, живучий, гад, – грустно вздохнула Рада.

– А Адам? – спросил дед.

Рада прешироко улыбнулась и часто заморгала. От каждого движения Калача в воздух поднимались пепел и сажа, быть может, частичка и попала в глаза. Рада кивнула на дочь.

– Это Аня. – Голос Рады изменился. – Все, что у меня осталось от него. И я пришла искать для нее исцеление.

Дед закивал, наклонился вперед, уперся руками в колени, то ли чтобы разглядеть Аню получше, не то чтобы прогнуться. Прохрустела спина, Калач аж взвыл, да выдохнул. Таращится на Аню – оба не моргают. Калач как чихнет да отпрыгнет назад.

– Исцеление у ней самой есть, – сказал дед, вытирая нос рукавом.

– Что мы должны сделать? – спросила Рада, сведя брови.

– А кто прислал тебя, поди, не надоумил? – хмыкнул Калач.

Взгляд ничего не искал, просто метался, лишь бы куда податься. Наткнулся на саженец, который все это время издавал знакомый аромат. Дома через три молодое деревце махало плавно и непринужденно. Весенний ветерок доносил медовый аромат, который не вызывал во рту кислый привкус. Она узнала это дерево, хоть и видела его впервые, узнала по запаху – запах-то знакомый.

Рада решительно кивнула, обхватив себя за плечо.

* * *

Действующие лица:

Матвей (Пророк)

Аня

Место действия: