Сбытчик

— Разумеется, — живо подтвердил Карелла. — Мой напарник, как я полагаю, просто удивился, что у вас в связи с этим не возникло никаких подозрений. Ведь человек этот так и не спустился вниз. Вот, собственно, и все.

— Ох, — Циклоп задумался, а потом вдруг признался: — Да, видите ли, я просто и вовсе об этом не думал.

— Значит, для нее это было обычным делом, правильно? — спросил Клинг.

— Я не сказал, что это было для нее обычным делом, как не говорю и того, что это необычно. Единственное, что я могу по этому поводу, сказать, так это то, что если женщине исполнился уже тридцать один год и она желает при этом пригласить к себе в квартиру мужчину, то не мне указывать ей, сколько он там должен пробыть у нее — целый день или целую ночь — это ее личное дело, не имеющее никакого касательства ко мне, сынок.

— Да, я прекрасно вас понимаю, — сказал Клинг.

— Вот и славно, — сказал Циклоп и кивнул.

— Фактически, — сказал Карелла, — парню этому совсем не обязательно было спускаться на лифте, правда? Он ведь мог выбраться через чердак на крышу и перебраться по ней на другой дом.

— Конечно, — тут же согласился Циклоп. — Я говорю только о том, что ни я, ни кто-нибудь другой из работающих в этом доме не должен рассуждать на тему о том, что делают пришедшие к кому-то гости и на сколько они остаются, так же точно, как не касается нас и то, покидают они дом через парадный или черный ход. Да пусть они себе хоть в окно выпрыгивают, нам до этого нет никакого дела. Ты закрываешь за собой дверь квартиры, и никто не должен совать в это носа. Я придерживаюсь именно такой позиции.

— Должен сказать, что я и сам считаю такую позицию правильной, — сказал Карелла.

— Спасибо.

— Да что вы, не за что.

— А как выглядел этот мужчина? — спросил Клинг. — Вы запомнили его внешность?

— Да, я помню, — сказал Циклоп. Он холодно поглядел на Клинга, а потом снова обратился к Карелле. — Найдется у вас карандаш и бумага?

— Да, конечно, — сказал Карелла. Он вытащил из кармана блокнот и изящный золотой карандашик. — Прошу вас, я слушаю.

— Это был высокий человек. Рост его составлял шесть футов и два или три дюйма. Он блондин. Волосы у него совершенно прямые, примерно такие, как у Сонни Тафтса, вы его знаете?

— Сонни Тафтса? — переспросил Карелла.

— Да, совершенно верно, он — знаменитый киноактер. Правда, парень этот совсем на него не похож, просто волосы у него такие же прямые.

— А глаза у него какого цвета? — спросит Клинг.

— Глаз я у него не видел. Он был в темных очках. Сейчас многие носят черные очки и по ночам.

— Да, это верно, — подтвердил Карелла.

— Вместо масок, — добавил Циклоп.

— Вот именно.

— Так вот, он был в черных очках, а кроме того у него был заметный загар, как будто он только что вернулся откуда-то с юга. На нем был легкий плащ, вы же помните, наверное, что в пятницу вечером накрапывал дождик.

— Да, совершенно верно, — сказал Карелла. — А зонтик у него был?

— Зонта не было.

— А не заметили ли вы, какая одежда была у него под плащом?

— Костюм на нем был темно-серого цвета, знаете — такой, типа маренго. Я сужу об этом по его брюкам. Рубашка была белого цвета — ее видно было, потому что плащ был полурасстегнут, — и черный галстук.

— Ботинки какого цвета?

— Черные.

— А не заметили ли вы каких-нибудь шрамов или родимых пятен на лице или на руках?

— Нет, не заметил.

— А кольца или какие-нибудь другие украшения?

— У него было кольцо с зеленым камнем на правой руке, нет, погодите, это была левая рука.

— А еще какие-нибудь ювелирные изделия на нем были? Запонки, булавка для галстука или еще что-нибудь?

— Нет, ничего такого я не видел.

— Шляпа была?

— Не было.

— Бритый? — спросил Клинг.

— Как это понимать?

— Ну были у него усы или борода?.

— Нет, ни усов, ни бороды не было. Он был бритый.

— А сколько ему могло быть примерно лет?

— Около сорока или сорок с небольшим.

— А какой он комплекции? Тяжелый или легковес?

— Он очень крупный человек. И при этом не толстый, а просто крупный, физически развитый. Я сказал бы, что его наверняка можно отнести к тяжеловесам. У него очень крупные кисти рук. Я заметил, что кольцо у него на руке выглядело очень маленьким. Да, он — явный тяжеловес, это я могу сказать совершенно определенно.

— Было у него что-нибудь в руках? Портфель, папка?..

— Ничего не было.

— Он разговаривал с вами?

— Он просто назвал мне номер нужного этажа и больше ничего. Он сказал: “Девятый” и больше ничего не говорил.

— А голос какой у него? Низкий, средний, высокий?

— Низкий.

— А не заметили ли вы у него какого-нибудь акцента или местного диалекта?

— Он сказал при мне всего одно-единственное слово. И звучало это как у любого жителя нашего города.

— Ну ладно, хорошо, — сказал Карелла. — Ты хотел бы задать еще какие-нибудь вопросы, Клинг?

— Нет у меня больше никаких вопросов, — сказал Клинг.

— Вы — исключительно наблюдательный человек, — обратился Карелла к Циклопу.

— Да у меня ведь целый день только одно занятие — рассматривать людей, которых я поднимаю и спускаю в лифте, — ответил Циклоп. — Рассматриваешь их, и как-то быстрей протекает время.