Сбытчик

— Я задавал ему вполне разумные и оправданные вопросы.

— Ты задавал их злобным тоном, подозрительно, враждебно и притом чисто по-любительски. Ты обращался с ним как с преступником с самого начала, не имея на это абсолютно никаких оснований. Этим ты сразу же заставил его перейти к обороне вместо того, чтобы разоружить его. Да будь я на его месте, я бы просто врал тебе только ради того, чтобы позлить тебя. Ты сразу же превратил в нашего врага человека, который вполне мог быть нам другом и мог оказать нам немалую помощь. А все это означает, что если в последующем мне понадобится какая-то информация о профессиональной жизни Тинки, то мне придется на коленях вымаливать ее у человека, который благодаря тебе имеет все основания ненавидеть полицию.

— Но ведь его внешность полностью совпадает с описанием старика! Любой задал бы ему…

— Так какого черта ты не задавал их в приличной форме? Потом можно было бы спокойно сопоставить его показания с показаниями тех, с кем, по его словам, они обедали, и уж только после этого работать над полученным материалом? И чего ты добился всем этим? Да ровным счетом ничего, черт побери. Ну ладно, ты задал мне вопрос и я ответил тебе на него. А сейчас у меня полно работы и я не могу себе позволить тратить время на дурацкие выяснения отношений. Теперь ты понял, почему я отослал тебя в участок? Вот и прекрасно. Ты успел проверить алиби Катлера?

— Да.

— Значит, он все-таки был с этими людьми в ресторане?

— Был.

— И подтвердилось то, что они вышли из ресторана примерно в десять часов, а потом еще прогуливались по улицам?

— Да, подтвердилось.

— Следовательно, Катлер не мог быть тем мужчиной, который вместе с Циклопом подымался к Тинке.

— Если только Циклоп не спутал что-нибудь со временем.

— Такое предположение тоже имеет право на существование и нам нужно будет проверить все еще раз. Но проверка эта должна быть проведена без твоих безапелляционных обвинений.

— Да никого я ни в чем не обвиняю!

— Ты вел себя так, как будто обвиняешь! Кем, черт побери, ты воображаешь себя, гестаповцем? Ты просто не имеешь права являться в контору человека, не имея за спиной ничего, кроме предположений и сразу же…

— Я действовал так, как я умею! — сказал Клинг, — и если тебе это не нравится, можешь валить ко всем чертям!

— Оказалось, что умения твоего недостаточно, — сказал Карелла, — а кроме того, мне не хочется пока что идти к чертям.

— Я потребую у Пита, чтобы меня освободили от работы с тобой, — сказал Клинг.

— Он этого не сделает.

— Почему не сделает?

— Потому что, как ты сам только что сказал, я старше тебя по званию и я хочу, чтобы ты занимался этим делом.

— В таком случае не пытайся снова проделывать такие штуки со мной, я тебя серьезно предупреждаю. Ты подрываешь авторитет должностного лица перед посторонними и если попытаешься сделать это еще…

— Если бы тебя действительно заботила честь мундира, то ты испытал бы неловкость задолго до того, как мне пришлось заставить тебя уйти.

— Послушай, Карелла…

— Ах, теперь уже Карелла, а не Стив, так, да?

— Нечего обращаться со мной как с мальчишкой, запомни! Плевать мне, какое там у тебя звание. Ты просто запомни, что я не позволю наступать мне на мозоли.

— И никому не позволишь, правда?

— Да, именно так. Никому не позволю.

— Хорошо, запомню.

— Иначе придется тебе это напомнить, — истерически выкрикнул Клинг и пулей вылетел из дежурки.

Карелла грохнул ладонью по столу так, что подпрыгнул стоявший на нем телефон.

Детектив Мейер Мейер вышел из мужского туалета, застегивая молнию на брюках. Он оглядел пустой коридор и, слегка наклонив голову, прислушался как прогрохотали ноги Клинга по ступенькам лестницы, ведущей на первый этаж. Когда он вошел в дежурку, то застал Кареллу, сидевшим за столом с бессильно вытянутыми перед собой руками и глядящим в даль ничего не видящим взглядом.

— Из-за чего тут поднялся весь этот шум? — спросил Мейер.

— Да так, ничего, — отозвался Карелла. Он все еще кипел от сдерживаемой ярости и слова эти бросил коротко, явно не желая поддерживать разговор.

— Опять Клинг? — спросил Мейер.

— Опять Клинг.

— Господи, — сказал Мейер. Он покачал головой, но больше не добавил ни слова.

* * *