Сбывшиеся сны Натальи Петровны. Из разговоров с академиком Бехтеревой

Какой вы были по характеру: замкнутой, скрывали свои беды или подпускали близко к себе людей?

Трудно сказать однозначно. В школе у меня была подружка. А в войну как-то не до этого было. То есть девочки в институте были. Но если в сентябре учились семьсот человек, то к марту, когда я уезжала, осталось, кажется, пятеро, если не трое. Мы и не видели друг друга. Кто-то ушел в армию, у кого-то не было сил посещать занятия. А потом наш детский дом эвакуировали, и я должна была уехать с ним. Институт в конце концов тоже эвакуировался.

А куда уехали вы?

С детским домом в Ярославскую область, в деревню, рядом с селом Некрасово (бывшие Большие Соли) на берегу Волги. Деревенька – название не помню – была через овраг. Неподалеку была большая и богатая деревня Кресты, а наша – бедная, даже нищая, мало у кого были коровы… Начала работать медсестрой в том самом детском доме, где воспитывалась. У меня уже был сертификат, удостоверение, потому что на первом курсе в мединституте мы все получали навыки медсестер. Ходила за лекарствами далеко, через овраг. Бездорожье, распутицу скрашивала живописная природа. И за мной увязывался деревенский парень, чаще всего один и тот же. Там они были, уж не знаю, почему их не призвали в армию. Шел на почтительном расстоянии – так было принято. Говорил мне всякие глупости, на что я ему отвечала, что это глупости.

Ну например.

Представьте: мне восемнадцать лет, парню очень за двадцать, с моей точки зрения, почти старик. Он ведет разговоры ухажерские: «Вся деревня думает, что у нас любовь, что мы поженимся, а у нас ничего не было». Как я могла реагировать: отстань, дурак.

А мама его пыталась меня посватать. Замечательные аргументы приводила. Спрашивала: тебе что, лейтенанта надо? Выше лейтенанта она не поднималась. Ее младший сын, более симпатичный и адекватный, по-моему, его ранили и комиссовали, был сержантом. Но за мной ходил старший. И мама хотела старшего пристроить. Она мне говорила: «Слушай, здесь столько этих кувыранных (эвакуированных), я ж тебе за картошку что хочешь куплю или выменяю. Мы в этом году сто шесть мешков картошки собрали». Для меня это была довольно абстрактная цифра, никогда не приходилось покупать картофель мешками. Так что всячески она меня соблазняла, приглашала на их вечеринки. Как я не спилась! А потому что не пила самогон.

И вы ходили на вечеринки?

Попробуй не пойди. В деревне ведь свои порядки. Деревня далеко от власти, какой бы то ни было. Знаете, уже после войны мне на глаза попалась книга «Сержант в пустыне» или что-то в этом роде. Там говорится, что в пустыне младший офицер – абсолютная власть, второй после Господа Бога, потому что до другой власти не добраться, да ее и не требуется. Так и в деревне заведено. Вечером молодежь сидела на крыльце какого-нибудь дома и «общалась».

Вы ходили с подругами или тоже одна?

Аркадий Яковлевич, какие подруги! Моих сверстниц из детского дома отправили в Ярославль, на фабрику. Те, кто остались, были много младше меня, тринадцати-четырнадцати лет. Найти подругу в деревне тоже не получалось. Была одна приятная девушка, но меня к ней в дом приглашали как медсестру, а не как Наташу… Но, к чести деревенской публики, поползновений грубых не позволялось, никто пальцем до меня не дотронулся. То ли я себя здорово держала, то ли так проявлялось уважение к человеку, который не дает повода. Слава богу, что вечеринки были наискосок от моего дома. Так что никто из поклонников меня не провожал, сама сбегала.

А вашим домом вы называете…

Это был дом тетки Домны, которая мне сдала второй этаж. И цену гуманную назначила.

В этой деревне был медпункт?

Да, но не деревенский, а детдомовский: комната, где за перегородкой у меня были всякие лекарства. По сути сестринский или фельдшерский пункт. Туда примерно раз в неделю приходил врач из Некрасова – о, какой противный человек! Ничем не помогал, только ругался, что я деревенских не принимаю. А деревенские приходили ко мне прямо на дом либо меня звали. На мое счастье, ничего сложного. Только однажды двое или трое детдомовских мальчишек отравились беленой. Я на всю жизнь запомнила, что это такое. Все-таки было не очень сытое время, ребята после блокады, нашли в лесу эти ягоды и объелись.

Я думал, это только поговорка такая.

Нет, что вы. У них галлюцинации начались, пытались карабкаться на стену или насквозь через нее пройти.

И как вы их лечили?

Просто следила, чтобы они что-нибудь не натворили. А наиболее серьезный случай – у одного из наших мальчишек был сильнейший авитаминоз, буквально погибать начал. Я делала настой из еловых иголок и поила его. В общем, помогла выкарабкаться.

То есть студентка Наташа выехала с детдомом в деревню, но работала медсестрой…