Читаем Сбывшиеся сны Натальи Петровны. Из разговоров с академиком Бехтеревой полностью

Послала по имейлу и продублировала обычной почтой. На мой имейл пришел ответ, что текст получен, на обычное письмо – ничего. Месяца два прождала, решила все-таки позвонить, спросить. Редактор смеется: «Вы что, не знаете, какую статью написали? Невероятную! Идеи, построение – все очень здорово». – «А как мой английский?» – «Сами увидите, мы вам пришлем текст». Буквально недавно прислали, я посмотрела: чуть сократили, и там, где сокращали, естественно, немножечко изменили строй письма, потому что сокращали не абзацами, а по фразе, по слову. Вот не получалось у них резать кусками. А основной текст – ни одной поправки. Я ахнула и ужасно себя зауважала.


Статью уже на диске прислали?

Да, с выделенными поправками. Я сверила со своим оригиналом, поправила то, что у них вышло не очень удачно, и послала им окончательный вариант. А сопроводительное письмо к моему тексту гласило, что он изумительный, что работа замечательная. Видите, я расхвасталась.


Вижу! База этого прекрасного английского была заложена в Англии или все-таки раньше, при подготовке к поездке?

Еще намного раньше, до войны одна славная женщина меня азам английского учила. Из сочувствия, что я осталась без родителей, она со мной занималась бесплатно и говорила, что ей платят, но ей никто не платил. После войны я сама пыталась заниматься английским языком, но не очень преуспела. Но посылать меня в Англию можно было, потому что другие стажеры знали английский еще хуже. И конечно, там я здорово продвинулась. Смотрите: в шестидесятом году я была в Англии, а уже в шестьдесят пятом я читала в Зальцбурге лекцию для семисот человек.


По-английски?

Да. Сказалось и то, что после стажировки у меня завязалась переписка с английскими друзьями. Писать и отвечать на письма – отличная практика. Но года до шестьдесят восьмого я все-таки подглядывала в текст, хотя память у меня хорошая. А потом меня пригласили в Австрию и в ФРГ, где я читала пять лекций в разных местах. И в пятом меня попросили оставить им текст, что я преспокойно сделала, решив, что с лекциями покончено. Но на следующей день в другом городе меня попросили прочитать еще одну. Причем это было в мой день рождения, что не причина для отказа. Пришлось напрячься и читать по памяти. Вдобавок я перепутала порядок слайдов, так что немцы с большим интересом следили за моими попытками выпутаться. Возможно, как раз ощущение, что за мной наблюдают, меня подстегнуло, и аудитория очень даже одобрила мое выступление.


По-немецки вы тоже читаете лекции?

В Западной Германии я чуть не влипла с немецким языком. Это была поездка по линии немецкой исследовательской организации, которая устроила программу ну просто на износ. В первый же день с утра приходит ко мне сопровождающая и говорит, что в полдень моя лекция, а передо мной выступит профессор такой-то. Но не предупреждает, что его лекция будет на немецком. «Дальше вы встретитесь с федеральным министром здравоохранения, а вечером приглашены в гости в одну нашу семью». Хорошо, что я старательно слушала лекцию этого немца, потому что меня как «крупного ученого» (уж какой я тогда была крупный ученый не знаю) попросили ее прокомментировать, о чем тоже заранее не предупредили! Комментировала я довольно пространно, во всяком случае, под аплодисменты. С моей собственной лекции никто не сбежал, слава богу. Потом был довольно сложный разговор с Кете Штробель, министром здравоохранения. И наконец – вечер в гостях у семьи.


Сильно устали?

Не спешите. В семье меня спросили, какую музыку я хотела бы послушать для начала. Я попросила Восьмую симфонию Бетховена, которую очень люблю. Устала я за день безмерно, и тут они начинают обсуждать удивительную игру, которую после занятий в школе устроили их дети. Эти милые создания стреляли пульками в портреты своих учителей, определяя их рейтинг: в кого попаданий больше, у того рейтинг выше. Я ахнула и сказала, что это очень злая игра. Завязался подробный разговор о воспитании. А на следующий день у меня лекция в другом пространстве, причем организаторы настоятельно просят, чтобы она была на немецком. Я говорю, что не могу читать лекции по-немецки, боюсь за точность терминологии. «Термины можете произносить по-английски, их все поймут». – «Но мой немецкий не так хорош». – «А чем плох ваш немецкий? Вы вчера весь вечер по-немецки разговаривали». Я очень удивилась, но все-таки лекцию читала по-английски, как всегда за рубежом. Другое дело, что в немецкоязычной стране, например в Австрии, где я чаще бывала, чем в ФРГ, я переходила на немецкий язык неосознанно.


Видимо, и в тот вечер из-за эмоционального напряжения вы не заметили перехода на немецкий. И с министром, наверное, на немецком общались.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии