Счастье подобно бабочке...(СИ)

- Не т-трогайте м-меня, - еле ворочая языком, пролепетал он. - Я з-знатный человек, если вам надо д-денег, мой отец заплатит за меня, сколько вы…

- Ты знатный человек? - жесткий пинок в живот прервал его слова. - Если уж взялся врать, так выдумал бы что получше! Знатные господа не ездят темной ночью по глухим лесам, а путешествуют при солнышке в колясках с родовым гербом и с целой кучей стражи. И уж конечно без веревок и затычки в пасти. Ты принимаешь нас за дураков, наглец?

- Я правду говорю! - возвысил голос Оли. - Я сын…

- Ну да, конечно, самого Филлипа Рю! - расхохотался разбойник. - Так я тебе и поверил. Слушай сюда! Мне все равно, куда тебя тащили поздно ночью. Мне все равно, кто ты такой, убийца или распутник, соблазнивший красивым тельцем богатого альфу - теперь ты наша добыча, и мы можем делать с тобой все, что захотим! Так что не брыкайся, от нас ты все равно не вырвешься, милашка, и никакая ложь тебя не спасет. Юл, всунь на место кляп и натяни вруну на голову мешок. Мы все-таки не зря сегодня тут дрожали половину ночи! Давай его ко мне через седло!

Если до этого омега даже смог уснуть, несмотря на кляп и веревки, то теперь для него началась настоящая пытка. Конь шел галопом, избитое тело прыгало, он задыхался в мешке так сильно, что каждый вздох казался ему последним. Сколько продолжался этот ад, Оливьер не знал, когда же, наконец, лошадь остановилась и его сняли с седла, стоять он не смог и свалился на землю.

- Совсем сомлел, - без тени сочувствия пробормотал похититель, рывком поднимая его на ноги. - Тащи его в подвал, а я пойду поговорю с хозяином.

В какой подвал его тащили, Оли было уже безразлично. Он чувствовал себя на грани обморока, волосы слиплись, лицо взмокло от пота. Омега задыхался, моля богов послать смерть как избавление от страданий…

***

Поток свежего воздуха показался Оливьеру необычайно вкусным. Он жадно хватал его открытым ртом и носом одновременно и все никак не мог насытиться. Наверное, омега простонал, но не заметил этого, слишком поглощенный тем, чтобы напиться живительной прохлады полутемного помещения, в котором оказался, не замечая возле себя постороннего присутствия двоих бет, одетых в серую невыразительную одежду слуг.

- Вот изверг этот Юл, - бережно вытирая пот с лица молодого человека, сказал тот, который снял с него мешок, - ведь говорили же ему, чтоб сделал дырку в этой тряпке. Нет, никого не слушает, зараза. Смотри, Миур, парень едва не задохнулся. Когда-нибудь с одним из его жертв такое и случится.

- Пойдем, хозяин хватится. Чего возиться с ним? - поторопил второй, - живой, очухается сам. Пимен, что ты задумал? Зачем развязываешь ему руки?

- Он никуда не денется отсюда. А ну как ему приспичит отлить? Надует в штаны, нам же возиться с ним и нюхать вонь. А так доковыляет до уборной сам. Эй, парень, слышишь, что я говорю? Отхожее место вон за той дверкой, запомнил? Кувшин с водой тебе оставлю. Все остальное до утра.

- Кто вы такие? - прохрипел пленник. - Скажите, где я?

- В хорошем месте, милый, - усмехнулся Пимен. - Да ты не бойся, здесь тебя никто не съест, ну разве изнасилует немного. Шучу, шучу, не обращай внимания. Лежи и набирайся сил. Не знаю, что ты натворил и почему тебя везли на казнь, но лучше уж такая жизнь, как здесь, чем пытки и застенок. Еще и благодарен будешь Юлу, хоть этот идиот тебя чуть не угробил. Пошли, Миур, а то действительно хозяин разозлится.

Он размотал веревки с тела Оливьера и бесцеремонно опустил его вниз, на тощий соломенный матрац. Омега мешком свалился на него и принялся растирать онемевшие от долгого застоя крови запястья и пальцы. Грубые стебли сухой травы впивались в нежное тело молодого графа, но он почти не замечал боли, слишком утомленный и подавленный всем, что случилось с ним этой ночью.

***

Утром за Оливьером пришли все те же двое бет. Он вышел из подвала, где провел ночь, и увидел большое красивое здание, окна которого терялись за раскидистыми кронами вековых деревьев. Впрочем, любоваться окружающим пейзажем ему долго не позволили, вопросы задавать тоже. Они и шли совсем недолго - от одной двери до другой, расположенной напротив. Там оказалась большая купальня, в которую слуги и толкнули юношу, быстро и ловко стащив с него одежду.

Оливьер ойкнул, окунувшись в чуть теплую воду, но на смущение и робость времени тоже отпущено не оказалось. Слуги бросили вслед за ним мочалку и мыло, велев немедленно приступать к мытью, после чего омеге была выдана точно такая же серая одежда и он был препровожден в главное здание, но не в красивое резное крыльцо, а где-то сбоку, через черный ход.

Там его встретил тучный альфа с маленькими заплывшими жиром глазами. Он махнул рукой сопровождавшим Оливьера слугам, и те опять в мгновение ока обнажили перед толстяком его тело. Оли был настолько ошарашен этой бесцеремонностью, что на несколько секунд полностью утратил дар речи, а тем временем альфа придирчиво осматривал стоящего перед ним юношу и удовлетворенно причмокивал губами.