Счастье в мгновении. Часть 3

И в последующую минуту Ник безудержно произносит с таким чувством гордости, от которого мороз пробегает по коже:

— Моя дочурка, — улыбается он, а сквозь улыбку виднеются светлые слезинки, тянувшиеся с его глаз, — моя дочурка — писатель.

Отвечаю ему, что и сам недавно об этом узнал, а также, что мой друг взялся за работу над ее прозой, Ник будто не слышит меня и с той же интонацией, интонацией счастливого отца выдает:

— Моя дочурка — писатель! — Через несколько секунд спрашивает, отлучившись одним глазом от книги: — Есть запасной карандаш?

Я киваю, тянусь к рабочей сумке, достаю два карандаша: для себя и для него.

— Благодарю, Джек. — Сколько отрады в этой благодарности. Счастьем дышит каждое его движение.

И он с таким углублением, с такой живостью ныряет в строки, будто в море, что и я решаюсь последовать этому же с сохранившимся возбужденным интересом к изложенному на бумаге.

«Читатель не рассердится, если я начну с краткой истории тех времен, чтобы припомнить, как непроста была тогда жизнь…»

Мы тонем, тонем с каждым словом; невозможно остановиться от текста. «Читаю и возникает чувство присутствия ее внутри меня».

Вначале писательница окрашивает словами домик у сада, «свое родное гнездышко», что Ник резво отзывается, чуть ли не выпрыгивая с места:

— Она создает живую картину! События словно разворачиваются на глазах! Ах, моя дочь, моя дочь — писательница! Какой благодатный тон повествования. Простой, художественный, но такой проницательный стиль. Доброта в каждом предложении. Заметь, Джексон!

Отвлекшись от его хвалебных криков, я заново перечитываю абзац, который прочел, но не понимаю смысла, так как чтец опять перебивает меня:

— Пишет с такой нежностью, будто ведает собственную историю. Она так углубленно раскрывает героев. Оливия Уилсон — супруга Николо! Какая красивая женщина! Невероятно описано! Невероятно!

Ник прав — строки насыщены искусным письмом, лирическим излиянием, что трудно оторваться от написанного.

«Джош Эванс». Друг Луизы Уилсон. Я прочитываю словесную обрисовку этого персонажа.

«И жизнь Луизы не была бы такой счастливой, если бы рядом с нею не было бы ее близкого друга, ставший для неё за несколько лет общения частью её добрейшей души, — Джоша Эванса. Благоразумный, здравомыслящий парень. Её ровесник переехал с родителями в Америку пять лет назад. С темными короткими волосами, карими глазами, чётким прямым носом, широкой улыбкой он пользовался популярностью среди девушек, при этом ему же не нравилась ни одна из них. Причиной этому был не только его неподступный характер, но и его неверие в существование всех любовных историй, которые писались в романах, не читаемых им. Он же любил политику, историю и философию. Родители заставили его поверить в то, что у каждой девчонки в его возрасте артистический склад ума, и никто не задумывается о серьезных отношениях, поэтому тратить на это времени ему не стоит.

Познакомившись с Луизой, подсев к ней за парту на одном из школьных уроков, они стали общаться день ото дня. Она помогала ему с домашними заданиями, он же с радостью рубил двора в ее дворе, топил печь в зимнее время, помогал ей в работе по дому, когда мать и отец были на работе. Спустя год он стал для Луизы таким родным, как родинка на шее.

Для Джоша Луиза была точно сестра. Он делился с ней тем, что никогда бы не сказал родителям. Сам он был не настолько образован как Луиза — не давались ему занятия, часто ленился он и отдавал предпочтения работе физической, нежели умственной.

Подруги Луизы нередко поговаривали, что Джош столько времени проводит у неё, что уже сроднился с ней и ее семьей настолько, что до их свадьбы рукой подать. Луизу и Джоша смущали такие шутки, ведь о любви они не заговаривали друг с другом. Болтая без устали круглыми сутками, никто из них не решался заикаться про чувства, влюбленность и все эти неотъемлемые штуки подростков, превращающих их в Гераклов, смело идущих на подвиги ради своей любви. Нет, они обсуждали другое. Их день проходил по такому кругу: учеба, кормежка живности, прогулки по саду, излюбленные Джошом разговоры об истории мира, которые увлекали Луизу, а та ведала ему о новых сведениях психологии, которая занимала ее после романов. Растущие умы наполняли каждого знаниями, оттого молодые забавлялись, и Луиза как-то произнесла при нем: «Я знаю то, чего не знаешь ты. А ты знаешь то, чего не знаю я. Вот так подобрались друг к другу». А сказав, так покраснела, словно выразила нечто непристойное. Пожалуй, это было единственное, что имело хоть малейшее упоминание об их странной дружбе.

Он оберегал ее от местных грубиянов, пристававших и обзывавших её нищей, уродливой и оборванной, так как на ней было одно и то же платье, которое она регулярно носила и изредка сменяла его на белое льняное одеяние, купленное для праздников. Девушка никогда ничего не требовала от родителей, даже когда те имели несколько лишних монет, чтобы купить ей одежду, но та отказывалась, подкрепляя доводами, что ее родители нуждаются в них больше, чем она сама.