Счастье в мгновении. Часть 3

Джош так дивился, когда Луиза проявляла жалость ко всему тому, что окружало её. Она оказывала помощь птенчику, который еще не научился летать и опрометью ступил на ветку или, если чья-то собака потерялась среди кустов, так она тут же займется поиском её хозяина, не оставляя дворнягу на произвол судьбы. Она добра ко всему, что дышит, бегает, прыгает, летает, ходит рядом с ней. А как она страдает, если кто-то из окрестностей болен, — сама становится лучшим лекарем, и, по словам своей умершей бабки, излечивает других травяными отварами. Однажды в момент, когда они гуляли и увидели нищего, сердце Луизы не могло не дернуться и она не могла пройти мимо него и отдала всю еду и оставшиеся последние копейки. Джош так внимательно смотрел на нее и долго думал: «Будто от этого незначительного действия она наделялась такой энергией — шла, смеялась больше прежнего, шутила и была полна жизни».

Скромница никогда не скажет лишнего слова, никого не обсудит и не посмеется над кем бы ни было — вот так можно описать эту диковинную девушку.

Джош противоположный по темпераменту. Он смел, решителен, прямолинеен, обладал правдолюбием, порой амбициозен и никогда не даст себя в обиду. Качества политика! Его мечта с детства. Сколько раз он предавался таким мыслям, как, окончив школу, отучится в училище и доберется до властей, станет одним из лидеров и будет толкать речи на публику, выказывая свое мнение, с которым согласится большинство. «Я сделаю так, чтобы не было нищеты в стране, чтобы не было безработицы! Я добьюсь!» — твердо выражался он, еще будучи мальчишкой.

И что они вообще нашли общего друг в друге? Луиза и Джош. Совершенно разные!

Они делили на обоих одну душу. Они не знали, кем приходились друг другу, но зато прекрасно чувствовали счастье в груди, когда находились бок о бок.

Его родители не возражали таковой дружбе и частенько приходили в гости к Николо и Оливии, прослывшими по поселку, хоть и самыми бедными, но самыми добродушными. Николо частенько уезжал на заработки за несколько километров от дома, а как приезжал, то одарял соседей бутылями растительного масла, получаемое из семян масличных сортов подсолнечника. И сами временами они сидели без гроша, но, коль нужна была помощь кому-то, без скрипов в сердце, отдавали последнее, что было у них…»

— Джексон! Открывай страницу тридцать пять. — Он прерывает меня на самом интересном моменте. Я читаю не так быстро, как он, сидя еще на двадцатой, но с нежеланием переворачиваю непрочитанные листы, слушаясь его настоятельного заявления. — Открыл, нет? Открывай быстрее! — командует, ликуя, он. У меня прилипает один лист к другому. — Да что же ты такой медлительный! — бурчит Ник и сам произносит:

— «Нельзя судить о том, что творится в чужом сердце». Луиза рассуждала, как ее бедность часто презиралась другими. А, обожди, нет, — обрывает себя, — не Луиза, Миланка рассуждала. Вот так истинный писатель. Будто приобщается к душам героев и через них связывается с читателями… — Я соглашаюсь. — Смотри, — голос становится опущенным на градус и слегка опечаленным. — Дальше описывается смерть её матери.

Оба замолкаем, погружаясь в текст.

«Болезнь забрала её от меня, выхватила нагло из рук, — писала Луиза в дневнике. — Она отделила нас друг от друга, поставив черную крестовую ограду. Еще вчера ей было лучше, как говорил врач, еще вчера она приподнималась с постели, чего не могла сделать долгие мучительные два месяца лечения. А сегодня… сегодня ночью она ушла. Борьба с чумой проиграна. Та поглотила её в болото смерти, выхода из которого не предвиделось. И в завершающие минуты жизни нам с отцом не разрешили придти к ней, потому что велик был шанс заразиться «проклятием века». И в последний путь нам так и не удалось её проводить.

Как же коротка жизнь, и какой же жестокой бывает она. Мама была моей путеводной звездой. С ее доброй улыбки начинался мой день, а заканчивался прикосновением к моей щеке ее маленьких губ, шептавших: «Спокойной ночи, родная». С ней была особенная связь — мы понимали друг друга с полуслова, взгляда. Она так хотела увидеть меня стоящей в белом платье, с фатой на голове, счастливой и влюбленной. Но болезнь решила свою задачу, преградив дорогу жизни моей родственной душе, без которой жизнь теперь кажется серой, как туман. Я просила небеса дать ей еще немножечко времени, чтобы она побыла с нами, но… Господь покарал её, не пощадил.

Вместе с ней ушло мое детство. Есть одно, что не унесешь никуда, даже в землю с покойным, — воспоминания. Только в эту минуту они приносили жесточайшую боль, допекая счастливыми мгновениями, которые уже не повторятся. И куда бы ты ни пошел, на что бы ни взглянул, — везде они. На той лужайке мама рассказывала о своих юных годах, как познакомилась с папой, на той лавочке, что в саду, мы втроем смеялись до боли в животах, как папа делал предложение маме и, растерявшись, вместо «будешь ли моей женой» поздравил ее с днем рождения. А как мы всеми наряжали елку, вот-вот срубленную из леса?..