Счастье в мгновении. Часть 3

— Дайте нам время, — более твердо произношу я; как бы эти слова не долетели до чьих-либо ушей, — и мы все уладим.

Он коротко кивает, а я обыскиваю взглядом массу людей в поиске знакомых лиц.

— Милане передайте, что съемки для нее не предполагается. — Я мотаю головой, не мысля о том, что он мне вещает. — И обязательно нужно встретиться за день до проекта. Договорились?

Непроизвольно отодвинувшись от Максимилиана, с глубоким потрясением, застывая в исступлении, я пытаюсь полностью взглянуть на неё. Впитываю в себя ее облик, отчего кровь зажигает огонь в моей крови и начинает отбивать барабанную дробь в ушах. Отличаемая душевным благородством, с изящной медлительностью она плывет в шелковом небесно-голубом пышном длинном до пола, с тянувшимся сзади нее шлейфом, со спущенными плечами платье. Раскованное одеяние с запахом, плотно стянутое, обтягивает ее упругие груди, выставляя весьма открытое декольте на всеобщее обозрение. «Она сбивает с ног любого, смотрящего в ее сторону». Бессознательно спустив взгляд, я обжигаюсь, лицезря разрез платья с одной стороны, обнажающий лодыжку, позволяющий увидеть белые туфли с острыми носами на шпильках, нежно сидящие на ее тонкой маленькой ножке. Волны соблазнительного жара проносятся по всему телу. Каждая линия ее тела оставляет неизгладимый след в моем буйственном мозгу. Искрящийся блеск от ослепительной белизны ее шеи подобен безмятежности небес. Легкий свет пляшет по ее коже. Голову охватывают мелкие-мелкие кудри, небрежно собранные сзади в подобие ракушки, удерживаемые заколками. Кудрявые завитки у лица придают романтичность ее образу. «Моя Роза Дьюитт Бьюкейтер». Серебристые вставки на ее маске оттенка неба мерцают в свете ламп. Пленившись женственностью, внушающей очарование, утратив сердечное спокойствие, я горю желанием всех оттолкнуть, чтобы пройти вперед, к воплощению изящества, и, утратив благоразумие, упасть в бездну безудержной страсти.

— Джексон, извини, но я повторю вопрос. Мы договорились? — выводит меня из транса голос Максимилиана.

Но я, затуманенный сладостным сном, упиваюсь в блаженных мыслях, фильтруя посторонние звуки.

— Джексон, на кого ты… — произносит, замолкая на полуслове, обернувшись. — ООООоооо… Матерь Божья, — поражается наповал. — Миланочка, звездочка. Она являет взору неописуемое зрелище. В ее манере держаться есть что-то поразительное и при этом простое. Зря я исключил ее из сегодняшней съемки. Но ладно. Отдохните!

Утихший пыл вновь вспыхивает огненным жаром. Зарница страсти подхватывает меня, застилая рассудок, так что места для других мыслей не остается. Мы сливаемся с ней взглядами. Одного созерцания будет достаточно, чтобы посчитать её клочком лазури. Даже ямочки на ее щеках заигрывают. Едва уловимая загадочность делает ее неотразимой.

В этом нежном взгляде — всё ее сердце.

Если бы мне когда-нибудь доводилось держать в руках настоящую любовь, то она была бы в этих взорах меня и моей Розы.

«Она простила меня», — чувствую я, созерцая ее мечтательной улыбкой.

Оставив Максимилиана в безмолвии, решительно тряхнув головой, сосредоточенный лишь на одной мысли — приблизиться к ней, я рвусь в самую гущу столпотворения, расталкивая крепкую глыбу из сгрудившихся людей под ее взглядом. В обращенных на этого ангела безупречной женственности, облеченного в небесную вуаль, взглядах мужчин — жар. Откровенное платье, облегающее изгибы и выпуклости фигуры, как нельзя более возбуждают. И сколько бы раз я не видел ее, она умудряется поражать меня снова и снова.

Дыхание, напоенное страстью, сладко обволакивает меня. Ласкаю взглядом ее женственную аппетитную фигуру. Ее тело создано для особенных ласк.

В глубине ее детско-шаловливого взгляда — тень поэтической нежности.

Поймав себя, что не могу оторвать глаз от ее естественных розовых губ, (обожаю покусывать ее нижнюю пухлую губу), покрытых прозрачным блеском, я перемещаю взгляд на Питера, уже что-то жующим, в смокинге, точь-в-точь, как у меня (покупали вместе в Нью-Йорке мне на выпускной в университете, ему на празднование юбилея существования издательства, где он в настоящее время числится директором) и Ритчелл, окутанную в красное платье. Пальцами стиснув запястье подруги, моя обворожительная озирается по сторонам, вороша затаенные думы. По их жаркому румянцу, особенно у моей любимой, можно догадаться о предмете их разговора.

Тоненькая прозрачная ниточка, пронизывающая шею Миланы, с буквой «М», смотрится хоть и просто, но настолько чувственно, чего не скажешь о груде тяжелых цепей с камнями у других женщин. Овеянная летним лазурным облаком, она подобает на героиню старинных романов, выдавая обаяние и несравненность современности на лицезрение.

Облекаясь в пламенного мечтателя, внимая этому великолепию, не смея противиться тому, что меня безоговорочно взяли в плен, почти приблизившись, не отрывая от этого голубого сияния глаз, примечаю, что ее взгляд, подведенной сурьмой для глаз, словно безмолвно просит комплименты.