Счастья хватит на всех

Менялось наше отношение к Всеволоду Алексеевичу, менялись наши отношения с ним. Но стоило зазвучать его голосу, и ты забывал все свои обиды. Плевать, что он сделал, как поступил, плевать, чем обернулись твои мечты. Голос! Тот самый, который звучал в твоём детстве, защищая от всех несправедливостей окружающего мира. Который согревал в голодной и обозлённой юности. Он утешает и успокаивает, он возвращает в сказку. Не те обертона, говорите? Нечистый звук? Дребезжание? Да к чёрту ваши стандарты высокого пения! Вон их сколько на эстраду понабежало, молодых. С консерваторским образованием, во фраках и бабочках. Клоны наших великих певцов. Клоуны. Они даже репертуар берут тот же, не говорю про ужимки. И что? Ну школа, ну вокал, ну две октавы. А души нет. Они собирают какую-то новую аудиторию, возможно. Но лезут почему-то к нам, поклонникам тех, кого они копируют. Вы думаете, нам нужны те песни? Фрак и бабочка? Верхние ноты без старческого дребезжания и астматического присвиста? Не нужны. Нам нужен наш голос. Наше детство. Наша память.

— Десять песен спел, — докладывала бабушка. — Хорошо ему, наверное, «Газпром» заплатил!

Я молча положила трубку, не понимая, как мир посмел так со мной обойтись? Я ждала его два года. Вы представляете, что такое два года в детстве? Целая жизнь! А он был тут, в каких-то двухстах метрах, через две стены. Проезжал сегодня по этой засаженной чёртовыми тополями улице, видел из окна машины мою школу, проходил по тем плиткам, по которым мы завтра так же, как и вчера, и позавчера, и всегда, будем гулять с собакой. И бабушка целых десять песен сидела и спокойно смотрела на него! И ничего не сделала! Это примерно то же самое, что выпить последний кувшин воды на глазах у умирающего от жажды, хотя лично тебе пить совсем не хочется.

Так я воспринимала случившееся в детстве. И долго ещё не могла простить бабушке, что она не отдала мне свой билет. Не знала, что приедет именно Туманов? Но чёрт возьми, я была в двухстах метрах от неё! Она могла выйти из зала, как только он появился, позвонить мне, и мы бы поменялись местами. Да что угодно можно было придумать!