Счастливая Женька. Начало

Женька посмотрела на дисплей телефона: 21.45.Оказалось, что у неё три пропущенных вызова, она вздохнула, отпивая из чашки разбавленный спирт, – Ну конечно, – Вениамин, кто же ещё…Как только она вспоминала всю историю этого короткого пьяного романа, её охватывало чудовищное в своей пронзительной и неприглядной реальностиотчаяние. После того, как она сообразила, что наделала, первым делом сменила телефонный номер. Было невыносимо стыдно перед Шурочкой и Володей. И даже не из-за того, что она опять сорвалась и ушла в запой сразу после того, как обещала, что этого не случится. Нет, дело не в этом. Вернее, не только в этом. Как позже оказалось, Вениамин страдал алкогольной зависимостью, и до знакомства с Женькой не пил уже год. Посещал собрания анонимных алкоголиков, устроился на работу, и тут… его однокашник Володя по кличке Бочелли, (это прозвище Владимиру невероятно шло, не только из-за объединяющей их со знаменитым итальянским тенором слепоты, но и поразительного внешнего сходства) который и помог Венчику с его алкогольной проблемой, приглашает в гости на день рождения своей любимой жены. Женька очень веселилась, когда Веня ей об этом поведал. Открывая баночку джин-тоника, требовала подробностей, расспрашивала, много ли у них женщин, как проходят их собрания, что они там делают, когда собираются.Вэн охотно делился, а в перерывах между его историями, они целовались и решали, как и где проведут остаток вечера. Впрочем, обоим было ясно, что подразумевается и следующая за ним ночь. Женя хорошо помнила этот летний вечер в старом парке. Вспоминала, как удивлялась и искренне не понимала, как можно целый год не пить. Не верила, что Вэн, не закодированный и не зашитый, добровольно и сознательно не пьет столько времени. Последнее, что связно вспоминалось, это то, как она объясняла ему, что он никакой не алкоголик, раз на такое способен. А если и были проблемы, то они исчезли! За год-то трезвости! Он свободен! Да, точно, первый совместный тост, у них так и звучал: «За свободу!» А дальше Женя вспоминала только отдельные куски. Пазл никак не складывался. Зачем они поехали в Выхино на квартиру к его родственнику, (который, то ли сидел, то ли был где-то далеко на заработках, в любом случае, речь шла, вроде бы о севере), она совершенно не помнила. Как и на чем они туда добирались, её память тоже не сохранила. Только несколько вспышек: какая-то скамейка, где они уселись, облитые пивом Женькины джинсы, растекающаяся зловонная лужа у них под ногами. Дикий обоюдный хохот. Обходящие их прохожие. Или это пассажиры были? Зато она помнила бабку-соседку, у которой хранился, видимо, ключ отоднушки брательника. И старушкаэтот самый ключ давать пьяному Венчику ни за что не хотела. Вениамин ругнулся, ободряюще Женьке подмигнул, и продолжал активно настаивать на выдаче ключа, для убедительности перемежая свои доводы крепкимматерком. В матерных словах бабуська разбиралась не хуже Вениамина, а по силе тональности и богатому словарному запасу была далеко впереди. Но через какое-то время, молодость, количественное превосходство и мелодия, доносящая из комнаты и знаменующая начало сериала, все же победили. Ядвига Станиславовна (да, да, это небесное создание звали именно так), с ожесточением сунула в руку Венчика ключи,выразив при этом надежду, что эта лярва и шельма (Женька), к утру обчистит квартиру. Затем клятвенно пообещав сию минуту дозвониться Венчиковой матери и сообщить обо всем, оглушительно хлопнула дверью. Женька сидела тут же на лестнице и уже несколько минут не могла остановить истерический смех, услышав имя милой женщины. «Я-ядвига, – все ещё смеясь, уже всхлипывала Женька, утирая слезы. Ой, не могу, держи меня, а соседи, наверное, любя зовут её Ягой илиЯгусей. А я ещё над твоим именем посмеивалась, ты уж извини». А потом они вошли в квартиру… И открыли алкогольный марафон, в котором не было ни дня, ни ночи, ни завтраков, ни романтических ужинов, ни постельного белья. Были лишь короткие перебежки в ближайший магазин и обратно. Да бессвязные, нескончаемые разговоры о каких-то событиях, фактах и людях, до которых обоим не было никакого дела. И о которых через полчаса не оставалось ни малейшего воспоминания.Поскольку Женя заблаговременно сменила номер, Володя и Шурочка звонили её бойфренду. Один раз Женька взяла трубку, чтобы прервать то многословное напряжение, которое звучало в голосе сестры. «Шура, со мной все в порядке. Не волнуйся, пожалуйста…Я не могу оставаться у тебя в квартире, я на днях заберу свои вещи и освобожу её… – услышав, что плачущим голосом Шура что-то торопится сказать, Женька, чтобы не зарыдать самой, резкооборвала её, – Не надо меня искать, не нужно звонить, пожалуйста, Шура, … Я не могу, я не готова. Прости меня, я не достойна такой сестры, как ты. Мы обязательно встретимся, мы будем общаться, станем частью жизни друг друга, но не сейчас, родная моя. А когда я смогу… Я хочу открыто и честно смотреть вам в глаза, понимаешь? – Что за бред я несу? – мелькнуло в голове, – «Открыто и честно!» – передразнила она себя, – Тоже мне, Зоя Космодемьянская, – вслух же она сказала:«Володьке скажи, что он был прав. Во всем!» – крикнула и отключила телефон. «Не отвечай больше на этот номер, сколько раз говорить! А если они приедут сюда?» – набросилась она на Вэна. «Они с разных номеров звонят, откуда ж я знал… – обиделся тот, – А про эту хату вообще никто не знает, так что не приедут».