Счастливая звезда графини Анны

За окнами шумел Уайтчепел; отцы семейств возвращались домой из пабов, торговки продавали рыбу и хлеб, дети бегали в грязи, бедняки тащили домой узелки со снедью по узким, грязным переулкам. Жизнь перевернулась только для нее; слушая привычный шум за окном, она неподвижно сидела в кресле, прижимая к груди мамину Библию.

В следующую среду Аннабель Смит снова пришла на Портмен-сквер. Литтон уже ждал ее.

– Мисс Смит, могу ли я переговорить с вами в библиотеке?

Сегодня на ней было старое синее платье, поверх которого она надела красную короткую пелерину. Шляпка казалась слишком большой для ее головы; она все время падала на лоб, создавая почти комический эффект. Почему она никогда не выглядела так, как он ожидал? Она принесла с собой букетик ромашек, завернутый в газету.

– Для вашей сестры, – объяснила она, перехватив его взгляд. – Они растут в саду у одной моей пациентки, и я попросила у нее разрешения нарвать букет.

– Понимаю. Присядьте, пожалуйста… – Встреча началась совсем не так, как он ожидал; он обрадовался, когда они наконец остались в библиотеке одни.

Аннабель осторожно села, расправив юбки, чтобы не видно было ни полоски кожи между сапогами и подолом.

– Мисс Смит, у меня имеются основания полагать, что моя сестра ждет ребенка.

Литтон заметил потрясение у нее на лице, потемневшие глаза; она быстро облизнула губы. И молчание – оно так ей несвойственно!

– Я надеялся, что вы, возможно, добавите некоторые подробности к тому, что мне уже известно.

– Что же вам известно? – очень тихо спросила она.

Значит, она ничего не отрицает. От грусти он ненадолго замолчал и тяжело вздохнул.

– Почти ничего. Моя сестра всегда была скрытной, и потому сейчас мне трудно понять, как себя вести, как позаботиться о том, чтобы у ребенка был отец, а у нее самой – место в обществе.

– Ваша светлость, она за него не выйдет.

После таких слов сердце у него забилось учащенно.

– Я говорила вашей сестре, что вы будете ее защищать и с вами ей нечего бояться.

– Разумеется, так оно и есть, но…

Она не дала ему договорить:

– Он не выйдет сухим из воды! Тот человек, который так поступил с ней… Уж это я ей обещала.

Литтон пришел в ужас. Он не верил своим ушам.

– Мисс Смит, не вам разбираться с этой проблемой, а мне. Кто он? – Он пытался заглушить гнев и ярость, но ему это не удалось.

– Ваша светлость, я знахарка, целительница; то, что пациенты мне поверяют, предназначено лишь для моих ушей. Когда ваша сестра решится, она сама вам все расскажет.

– Я его убью! – Теперь даже Аннабель не назвала бы его добрым. Если она назовет ему имя, он зарядит свои пистолеты и бросится к обидчику сестры. Желание отомстить затмит голос разума и здравый смысл.

– Я думала о том, чтобы задать ему взбучку, – тихо сказала она.

– Взбучку?! – Он встал. – Прихватив с собой парочку здоровяков из Уайтчепела? Примерно наказать его, не оставив следов?

Она кивнула.

– Нет, я вам этого не позволю. Следы остаются всегда, а когда вас схватят…

– Жителей Уайтчепела никогда не останавливали рамки закона. У нас нечасто кого-то хватают, как вы изволили выразиться. Обычно дела просто идут немного не так, как прежде, а виновного наказывают.

Граф Торнтон пришел в ярость. Бель все видела по его лицу, позе и по сжатым кулакам. Мужчины в Уайтчепеле часто затевают драки – и тогда на их лицах застывает такое же выражение. Ей стало не по себе. Неужели и граф такой же, как ее соседи?!

Встав, она сделала шаг назад и прижала к груди сумочку. Если такое было возможным, его глаза стали еще чернее; он протянул руку, собираясь схватить ее за плечо.

– Я не причиню вам вреда. Никогда. Уж поверьте, мисс Смит!

Она поверила его серьезным словам, какими бы невозможными они ни казались, и, наклонив голову набок, внимательно посмотрела на него. Как он красив вблизи! Его глаза снова приняли более светлый, золотистый оттенок. Он казался ей олицетворением мужественности и беспокойства. Ей хотелось забыться в его глазах, утонуть в них, забыв о всякой логике.

«Поцелуй меня».

Неужели она так сказала? Она вздохнула с облегчением, когда поняла, что не раскрывала рта. Но он, должно быть, что-то прочел у нее на лице, когда она отвернулась. Неожиданная мысль вызвала у нее дрожь; потрясение волнами прокатывалось по телу. Да, она хотела его, хотела, чтобы он наклонил голову и их губы встретились. Она хотела целовать его так, как женщины и мужчины целовались много веков – без барьеров, предрассудков и объяснений.

Всю свою жизнь она избегала мужчин, вела себя холодно и сдержанно. Но рядом с Литтоном Стейнсом, графом Торнтоном, вдруг пришло осознание, потрясшее ее, выбившее из колеи, своего рода откровение, которое она не до конца понимала.

Не озаряй, высокий пламень звездный,
Моих желаний сумрачные бездны![1]