Счастливчик

— Но только внешне. А в действительности же возникает вопрос: когда капитан Соляк мог принять решение свернуть в ближайший порт? В то время, когда сила ветра была четыре, пять или шесть баллов? А может, позже, когда это сделать было уже невозможно?

— Тогда, когда приближалась известная ему теоретически допустимая для безопасности его корабля. — В этот раз уже не выдержал Полецкий. Адмирал подпер голову руками, закрыл глаза и молчал.

— А тогда уже было слишком поздно! — возразил Марианский. — Когда сила ветра превысила теоретически допустимую для безопасности «Моруса», до ближайшего порта было по крайней мере двадцать миль, и если бы даже Соляк решил туда зайти, шквал и там мог его захватить в любую минуту.

Адмирал поднял голову и посмотрел на Марианского.

— Шторм или шквал? Давайте не будем путать эти два понятия, — сказал он.

— Я не путаю, товарищ адмирал. Вот, пожалуйста, здесь есть справка гидрографов, причем не только наших, но и гражданских, из которой видно, что как раз в этот день и в этом районе Балтики наблюдались воздушные вихри силой свыше девяти баллов по шкале Бофора.

Адмирал надел очки. Сначала он читал про себя, а потом вслух.

«В районе островов Рюген и Борнхольм, а также в Поморском заливе замечено необычное для Балтийского моря метеорологическое явление — вихревое движение воздуха по горизонтальной оси, называемое иначе шквалами. Причиной их возникновения было столкновение двух масс воздуха: холодного из Скандинавии и сильно нагретого, поступающего из бассейна Средиземного моря. Возникшие в результате этого сильные, хотя и кратковременные, порывы ветра доходили до десяти баллов. Шквалы, как известно, могут создавать серьезную опасность даже для большого корабля, так как…»

— Ну хорошо. Что могут шквалы, нам известно. Помнишь, Скочек, как нас захватил такой шквал? Мы тогда на «Блыскавице» через Ла-Манш шли…

— Да, дал он нам тогда прикурить, товарищ адмирал, — оживился Скочек, обрадованный тем, что адмирал не забыл старые времена, когда они плавали вместе. «Блыскавица» тогда шла с визитом дружбы в Брест.

— Так-то оно так, но ведь то было почти в Атлантическом океане! Но шквал на Балтике, в это время? Ну что же, море есть море… Командор Полецкий, вы знакомы с этой бумагой?

— Конечно, товарищ адмирал.

— Ну и что?

— Она ни в чем не противоречит выводам комиссии. Да к тому же еще неизвестно, действительно ли «Морус» попал в шквал.

— А показания команды, а разрушения на палубе — это что, от обычного шторма? — не унимался Марианский. А Скочек добавил:

— Гражданин адмирал, даже прокурор написал в постановлении, что нельзя исключить возможности, что это был шквал!

— Вот именно: нельзя исключить! Но даже прокурор не написал, что «Морус» попал в шквал, — не сдавался Полецкий.

— Так что, мы должны быть подозрительнее самого прокурора? — вспылил Марианский.

— Спокойно, товарищи, спокойно. И дело, конечно, не в том, командор Марианский, кто подозрительнее. Мы должны просто по справедливости решить это дело. Покажите-ка мне постановление прокурора.

Адмирал читал внимательно, на этот раз про себя. Потом отложил документ и снова взялся за трубку, которая уже почти погасла.

— Да… — сказал он задумчиво, как будто говорил сам с собой. — Юристы до сегодняшнего дня пользуются старым принципом, что в сомнительном случае дело решается в пользу обвиняемого. Может, кто-нибудь из товарищей хочет что-то добавить?

— Я хотел бы еще сказать, — произнес Марианский, — что в случае, если мы не исключаем возможности попадания корабля капитана Соляка в шквал, то следующее обвинение комиссии в том, что скорость корабля не соответствовала создавшемуся положению, снимается. Что же касается захода в ближайший порт, тут первое слово должен был иметь оперативный дежурный, однако такого приказа он Соляку не давал.

— Для меня важнее всего то, что делает командир корабля. Перед дежурным только карта и доклады, а командиру вода за шиворот льется. Кто в этом случае должен лучше знать, кто должен решать? — быстро ответил Полецкий и, видимо, верно угадал мнение адмирала, потому что тот одобрительно кивнул головой.

— Можно еще два слова, товарищ адмирал? — включился в разговор командор Скочек.

— Пожалуйста.

— Гражданин адмирал, был этот шквал или его не было, но одно нужно признать — что капитан Соляк и его команда проявили себя, с самой лучшей стороны.

— Команда, да… — заметил Полецкий, но адмирал дал ему знак рукой, чтобы он не прерывал.

Скочек продолжал: