Счастливчик

Машины стояли вокруг горящей цистерны. Солдаты влезли на их крыши, водные пушки начали подниматься, пытаясь изменить путь будущих гипербол, каждая из которых, когда придет время, скрестится с другими в самом центре огня. В этом месте они пробьют его, пройдут сквозь столб пламени и отделят его от основания.

Рабочие ушли. Еще отходили бульдозеры, отъезжали экскаваторы. Чем пустыннее становилась площадь, тем выше, казалось, поднималось пламя и тем труднее будет справиться с опасностью, исходящей от огромной массы огня и нестерпимой жары. Сейчас этот жар гораздо сильнее, чем раньше, ощущали лица тех, кто стоял на безопасном расстоянии. Они остались, чтобы увидеть результат последней битвы. Но это был только свет; ощущение тепла поднималось изнутри, а вовсе не от пожара.

В толпе стояли генерал, Дрецкий и майор. Дальше — Моленда рядом с директором, Терский с Жардецким, сзади, как бы случайно, Алойз. Многие теснились возле окон цехов, они выбрали это место, потому что стены могли защитить их от опасности. Вся фабрика ждала той минуты, когда огонь будет побежден. Это должно было вот-вот наступить: уже взят разбег, дыхание учащено, пройдет доля секунды — и ты оторвешься от твердой поверхности беговой дорожки и бросишь тело вверх, оно летит, и появляется страстное желание преодолеть недостижимую еще высоту. Нет, это только воображение ускоряет события; прыгун еще не двинулся с места, он разогревается, ждет подходящего момента.

— Майор, доложите о готовности, — приказал генерал.

— Слушаюсь!

Майор кивнул солдату, тот склонился над рацией:

— Доложить готовность!

— Первая машина готова!

— Вторая готова!

— Третья докладывает: к операции готовы!

Они слышали голоса командиров машин сквозь шум и треск в эфире, с нетерпением ждали, когда о готовности доложит последний. Приближалось время, когда из автомобилей, как из орудий, вылетят снаряды струй, превращающихся в огромные облака белой невоспламеняющейся пены.

— Все машины готовы, гражданин генерал!

— Есть, вас понял.

Это случилось еще до того, как они подошли к этому городу, где у реки противник задержал их батальон артиллерийским огнем. А произошло вот что.

Генерал все прекрасно понимал. На рассвете они ждали сигнала к атаке. В городке, от которого мало что осталось, укрылась большая группа эсэсовцев. У них были два танка, самоходное орудие, автоматы, гранаты. Эсэсовцы старались пробиться на запад, понимая, что их ничто не спасет, если план не удастся. Они оторвались от группировки вермахта, пробивающейся с севера, с Балтийского моря, и шли форсированным маршем в сторону от направления главного удара. Эсэсовцы рассчитывали на то, что армейская группировка отвлечет на себя основной удар, а в это время им удастся перейти линию фронта в нескольких десятках километров дальше, проскользнув, если удастся, без боя.

Дело выглядело так. Польский батальон еще вечером занял этот городок. Усталые солдаты искали места, где можно повалиться и заснуть, лишь бы не капало на голову и не дул ветер. Вот тогда-то охранение, стоящее у шоссе, и доложило о приближении колонны немцев.

— Ударим? — спросил он Замяткина. — Другого выхода нет.

— А танки? Чем мы их ликвидируем?

— Гранатами.

— А сколько наших погибнет? — не соглашался с ним капитан.

— Так придумай же что-нибудь, черт возьми!

— Мы отойдем и заляжем на краю луга, вон там, видишь?

Сразу же за городком тянулись большие пастбища, поросшие кустарником, а еще дальше виднелась ольховая роща.

— Мы не трусы, чтобы бежать! — возмутился он.

— Ударим по ним на рассвете, закидаем гранатами стоящие танки. Чтобы ни один не ушел.

Майор слушал, Замяткина и думал.

— Отдавай приказ, — настаивал капитан.

— Батальон, приготовиться к отходу! Занять позиции к атаке в районе рощи.

— Быстрее, ребята! И тише!

Все пошло как по маслу. Они успели. Зеленые шипели слились с зеленью прошлогодней грязной травы. Темнело, уже ничего не было видно; вместе с ночью пришел холод ранней весны. Люди мерзли, ожидая сигнала командира.

Прежде чем укрыть батальон в траве, он выбрал двух смелых парней, которые уже не раз стояли лицом к лицу со смертью и хорошо владели гранатами и ножом. Он их выбрал для того, чтобы они первыми ударили по танкам и самоходке. И лучше всего на рассвете, когда часовые будут дремать с открытыми глазами, оцепенев от холода.

Парни ушли, когда на лугу было еще темно. Они двигались тихо, бесшумно. И с этого момента он без конца поглядывал на часы. Ему казалось, что никогда не наступит условленное время, что ребята не успеют добраться до немцев, не смогут бросить гранаты на залитую бензином танковую броню.

Майор был уверен, что ребята приказ выполнят, — ведь он знал их, как самого себя. Преимущество внезапного нападения было на их стороне, местность они хорошо знали, воевать умели; темнота, дома и улицы — действовать в такой обстановке они научились еще до того, как надели на себя зеленые военные мундиры. Парни умели осторожно ступать по упавшим лесным веткам, так, чтобы они не затрещали, им удастся пройти через эти заливные луга, они доберутся куда нужно.