Счастливчик

Весной произошло весьма интересное и странное событие. Веня познакомился с особой, которая уже однажды ему встречалась, но в той, другой жизни. Тогда, на Дне творческого работника в мэрии Санкт-Петербурга, ему даже удалось немного пообщаться с этой пышной и жизнерадостной знаменитостью. Здесь же перед ним предстала юная тоненькая девушка. Это случилось в Театре музыкальной комедии, где Веня принимал участие в постановке спектакля и в данный момент сидел за роялем.

– Здравствуйте, Вениамин Сергеевич, – произнесла она мелодичным, знакомым голосом.

– Добрый день, мы с вами где-то встречались?

– Нет. Но я вас, как и все артисты, хорошо знаю. Мечтаю исполнить хотя бы одну из ваших песен.

– Как вас зовут, красавица?

– Люда, – смущаясь, ответила она. – Люда Сенчина.

– Как?! – переспросил Ростовцев, начиная узнавать знакомые черты.

Тут же, руководствуясь лишь одними эмоциями, он принялся наигрывать «Хоть поверьте, хоть проверьте…», но вовремя остановился. Как-то не хотелось так просто присвоить очередную песню земляков. Тем более что она вот-вот уже должна быть написана Цветковым и Резником. Он быстро сориентировался и наиграл новогоднюю мелодию группы «АББА».

– Есть такая тема, Людмила. Как только определимся со словами – песня ваша.

Сенчина напомнила о себе позже – двадцать девятого июня. Этот день Веня хорошо запомнил, потому что утром Гостелерадио сообщило об успешном завершении полета Союз одиннадцать. «… космонавты Добровольский, Волков и Пацаев чувствуют себя хорошо» – услышал Веня с чувством глубочайшего удовлетворения. Значит, общение с гэбэшниками прошло не зря. В тот вечер Веня находился в своем театре, когда его позвали к телефону.

– Это Люда Сенчина. Вениамин Сергеевич мне нужно срочно с вами встретиться.

– Я не возражаю, – согласился Ростовцев. – Приезжай в театр.

– Вениамин Сергеевич! – с порога воскликнула Людмила. – Я очень благодарна вам за песню, но у меня есть еще одна просьба. Поверьте, она для меня еще важней, чем то, что вы для меня уже сделали.

– Слушаю тебя внимательно, – ответил Веня, не сомневаясь, что эта хрупкая девушка при желании сможет добиться любой цели.

– Дело в том, что я пообещала познакомить с вами одного человека…

– Ну, ты, Людмила, даешь!

– Прошу вас, Вениамин Сергеевич…

– Хорошо, когда надо?

– Прямо сейчас. Я такси не отпускала.

– Едем, – согласился заинтригованный Ростовцев, справедливо полагая, что ничего страшного с ним не произойдет.

Волга долго петляла по улицам Питера, затем выехала на Набережную и устремилась к Исакиевскому собору. Однако остановился раньше – возле так называемого особняка Половцева. Веня хорошо его знал, благодаря расположенному там культовому ресторану. Сейчас же на здании не было ни единой таблички, указывающей на его содержимое.

Все же ресторан внутри был. Молодой человек крепкого телосложения, встретивший у входа, провел их в огромный зал и там оставил. Через минуту появился смутно знакомый моложавый мужчина, поприветствовал Ростовцева и поцеловал ручку Сенчиной:

– Людочка, благодарю вас. Я ваш вечный должник. Вася отвезет вас, куда скажете, а мы с Вениамином Сергеевичем побеседуем.

Девушка удалилась, а незнакомец пригласил Веню в смежный зал, который как раз имел все признаки ресторана. Несколько десятков столиков, накрытых белыми скатертями, располагались в строгом геометрическом порядке. Из общего строя выбивался лишь один, сервированный на две персоны. Предложив Ростовцеву присесть, мужчина открыл бутылку с замысловатой этикеткой и разлил содержимое по рюмкам.

– Давай, Вениамин, выпьем за знакомство, а потом собственно и познакомимся. Я, смотрю, ты меня не узнал, да это и не удивительно…

– Я вас где-то видел – не могу вспомнить, – произнес Веня, оценив виски хорошего качества.

Он не стал развивать тему, поскольку опасался, что мог встречать этого человека, как и Сенчину, в другой жизни. Хотя, судя по его возрасту, это было маловероятно.

– Ну, что ж, меня зовут Григорий Васильевич. Фамилия – Романов. Должность…

– Можете не продолжать, – спохватился Веня. – Вы – новый Первый секретарь Ленинградского обкома. Простите, бога ради, что сразу не признал.

– Ничего, ничего, Вениамин. Я действительно «молодой» секретарь. И по возрасту и, так сказать, по сроку. Мои портреты не висят где зря – я сам это пресекаю в корне. Поэтому и не примелькался. Но вот парадокс, Вениамин – ты меня не очень-то знаешь, а я тебя знаю и уже давно. Как считаешь, откуда?

Романов уставился на Веню так, что тот реально испугался некоего дьявольского откровения. Неужели скажет, что тоже из двадцать первого века?

– У меня нет вариантов, Григорий Васильевич.

– Давай выпьем, а после этого я тебе все расскажу. Кстати, это английская водка. Называется виски. Как тебе?

– Нормально, – ответил Веня.

По всему было видно, что Романов уверен в совершеннейшей неискушенности своего собеседника в подобных напитках. Однако в этом деле Веня мог дать фору многим питерским ценителям спиртного.