Счастливчик (СИ)

Осматриваюсь, оценивая результат. Стало значительно чище. До верхних полок "уборщик" этой модели, скорее всего не добрался, но и так разница бросается в глаза.

-- Идеи есть? -- спрашивает Ди. Видимо, ей очень хочется доказать остальным, что умеет проигрывать.

Подмигиваю.

-- У меня всегда полно идей.

-- Хвастун, -- фыркает девушка. И звучит это не шуточно, а обвинительно.

Ладно, я уже понял, она составила обо мне мнение, и ничто не способно его изменить. Досадно, но мы ничего друг другу не должны -- это факт. Пора начинать думать, куда податься с Альберы, пока меня не настигла лондорская служба безопасности. Как только до меня доберутся люди дяди Рикардо, мне еще долго предстоит топтать поверхность родной планеты -- путь за ее пределы мне заказан на долгие годы.

Пожимаю плечом в ответ на последнее замечание и иду за стойку. Дилайла спрыгивает на пол и поворачивается ко мне, однако присоединиться не спешит.

-- И чего ты ждешь? -- любопытствую.

-- В смысле? -- мгновенно напрягается.

Да что ж такое? Люди, вас тут всех били, что ли?

-- В прямом, -- усмехаюсь. -- Я, что ли, буду готовить? Я обещал помочь, а не сделать за тебя.

Лицо девушки расслабляется. Мне кажется, она даже смущается своей реакции.

-- Нет в мире джентльменов, -- вздыхает с наигранной грустью -- пытается замаскировать неловкость шуткой.

-- Вымерли, ага, -- подтверждаю и думаю о том, что семейка Роу способна загубить в зародыше все джентльменские порывы. Откроешь перед девушкой дверь -- тебя тут же обвинят в домогательствах.

-- Так что будем делать? -- торопит Ди. Смотрит на часы, морщит лоб. -- Сорок минут осталось.

-- А что бы ты хотела? -- интересуюсь ее вкусами с вежливой улыбкой, но тут же получаю взгляд, полный негодования. -- Ладно-ладно, -- сдаюсь. -- Будем готовить оладьи.

-- Почему их? -- спрашивает Дилайла и прикусывает губу в ожидании ответа, а я смотрю на ее губы и понимаю, что мне все-таки чертовски хочется изменить ее мнение обо мне.

-- Почему бы и нет? -- отвечаю вопросом на вопрос, пока пауза не слишком затянулась.

Мнение изменить хочется. Но тут два пути: или пытаться остаться на "Ласточке" после Альберы, или сдаться. Потому что за оставшиеся дни максимум, чего я сумею добиться, это уговорить Ди сыграть со мной еще раз в карты. Если очень повезет -- в шахматы.

-- Ладно, -- пожимает плечами. -- Ты -- шеф.

Было бы лестно, если бы это касалось не только кулинарии.

Роюсь в ящиках, нахожу подходящие сухпайки, засохшее камнеподобное масло из холодильника и пачку муки -- в заводской закрытой упаковке, задвинутую в самый угол дальнего шкафчика за ненадобностью.

-- Держи, -- вручаю Ди масло. -- Растопи его пока на сковороде.

-- Есть, шеф, -- корчит мне гримасу. Кажется, ее расстраивает, что приходится заниматься готовкой, да еще и в моей компании.

Ничего не говорю. Как бы мне ни нравилась Дилайла, становится скучно биться головой о стену ее придуманных предрассудков, а если мне скучно -- все, пиши пропало. Рикардо часто воздевает по этому поводу глаза к потолку и сетует, что, если бы я так быстро не терял ко всему интерес, из меня бы вышел толк.

Молчание затягивается. Меня это не беспокоит, а вот Ди чувствует себя не в своей тарелке. Кажется, она ждала, что я снова буду пытаться наладить с ней контакт.

-- Никогда бы не подумала, что ты можешь уметь готовить, -- не выдерживает и первая нарушает молчание.

Захлопываю дверцу шкафчика и поворачиваюсь.

Прищуриваюсь.

-- Почему? Потому что такие, как я, привыкли жить на всем готовом?

Уголок губ Ди дергается, будто ей хочется улыбнуться, но она остается серьезной.

-- Вроде того, -- отвечает коротко и отворачивается, тычет лопаткой в начинающее таять масло с таким видом, будто это самое важное и ответственное занятие в ее жизни.

-- Моя приемная мать любит готовить, -- говорю, хотя сомневаюсь, что Ди интересно. -- Когда я был маленьким, то мы постоянно что-нибудь мастерили вместе.

Дилайла отрывает взгляд от плиты и удивленно на меня смотрит, так, будто я сказал что-то по-настоящему странное. Мысленно прокручиваю в голове свои слова. Нет, ничего такого.

-- Твой отец погиб, а ты вырос с приемной матерью? -- переспрашивает она. Ах вот, что ее зацепило.

-- Ну да, -- подтверждаю. Что в этом удивительного, мне пока непонятно. -- А что?

Ди хмыкает каким-то своим мыслям. Стою и жду пояснений.

-- Да ничего, -- произносит, наконец, снова берясь за лопатку. -- Просто мне казалось, что у "золотых мальчиков" все должно быть хорошо. А ты... сирота.

Из ее уст "сирота" звучит как калека. Никогда не думал о себе так, и это целиком и полностью заслуга Морган. На какое-то мгновение мне становится стыдно, что она сейчас не знает, куда занесло ее блудного сына, а я даже не потрудился дать о себе знать... Но только на мгновение. Миранда поймет и простит. К тому же, она прекрасно знает, что я могу за себя постоять. Да и везучий я, вон, Эд меня не убил и даже похвалил. А пока предстану пред очи Морган, плечо заживет, и она не узнает ненужные подробности моего приключения.

Приподнимаю брови.