Счастливчик (СИ)

Завтрака Роу меня лишил, аппетит испортил, поэтому весь оставшийся день провожу за ремонтом разбитого робота. Повезло, что инструменты я так и не вернул, и они остались в моей каюте. Держу пари, их никто не хватится еще очень долго. Тут вообще никто не пользуется инструментами.

***

К вечеру "уборщик" лишается главного недочета данной модели: получает крылья и возможность подниматься к самому потолку в поисках грязи. Пришлось вставить ему еще несколько датчиков дальнего действия, чтобы он не врезался никому в голову. Мне же уже не тринадцать -- стараюсь думать о последствиях для здоровья окружающих.

Время моего завтрака, а заодно обеда и ужина, приходит, когда по корабельному времени наступает ночь. Естественно, никто не удосужился обо мне вспомнить и оставить утренних оладий.

Копаюсь в ящиках, достаю ингредиенты, заново делаю тесто и жарю себе новые. С мытьем сковороды одной рукой приходится повозиться (а заодно потренировать свой словарный запас нецензурной речи), но я терпеть не могу оставлять грязную посуду в раковине.

Убрав за собой и налив полный стакан молока, к которому, надо сказать, постепенно начинаю привыкать, я устраиваюсь за одним из столиков в компании горячих оладий и мыслей о своих дальнейших планах.

Меня тянет к Дилайле, прямо-таки нелогично тянет, при ее холодно-враждебном поведении, не думать о ней не могу. Но зачатки здравого смысла в моей голове подсказывают, что губить лето на несбыточную мечту будет одним из самых моих глупых поступков. Совершеннолетний или нет, я все еще материально зависим от Морган и Рикардо, мне нужно в первую очередь закончить учебу, устроиться на работу и лишь потом пытаться качать права и доказывать свою самостоятельность. А при таком раскладе до получения диплома других планет после моей выходки с "взятием в плен" мне не видать. А значит, нужно ловить момент и попутешествовать в свое удовольствие.

Немного жаль бабушку и дедушку, к которым так и не добрался. Пожалуй, следует отправить им письмо с извинениями. Хотя, в любом случае, я ведь понимаю, что ждали они не меня, а "ниточку", связывающую их с когда-то отвергнутой ими дочерью.

Я мог бы их помирить. Наверное. И постараюсь это сделать позже. Мне кажется, это важно для Морган, хоть она сама никогда не признается. Это больно -- когда родители тебя предают.

Невольно вспоминается собственная мать. Все из-за "мозгокопателя" Лэсли, до этого я не думал о ней годами.

Решительно отгоняю от себя эти мысли. С ней нас никто не помирит, да и не собираюсь я ее искать, чтобы мириться. У нас с Морган разные истории: ее родители были ей настоящей семьей много лет до одного неверного поступка, моя же биологическая мать сделала для меня лишь одно -- произвела на свет. Родители Миранды ищут ее прощения, моя... Кто ее знает, где она. Да и не важно.

В коридоре слышатся шаги, а затем на камбуз входит Томас с бутылкой своего мутного пойла.

-- Приветствую, -- машу ему рукой. Есть хочу, как стадо слонов, поэтому не встаю. Да и кому тут нужны мои манеры?

-- Привет, привет, -- откликается блондин и замирает на расстоянии метра, щурясь и рассматривая меня, как диковинный экспонат в музее. Усмехается. -- Давно я не видел Джонатана в таком бешенстве. Я всерьез думал, что он выкинет тебя за борт.

-- Угу, -- отпиваю молоко из своего стакана. -- А ты, полагаю, стоял бы и смотрел? -- просто интересуюсь, он мне ничего не должен, чтобы я на него обижался.

-- Все стояли бы и смотрели, -- сообщает мне Томас, как само собой разумеющееся. -- Разве что Мэг попыталась бы вступиться. Или, может, Ди.

Ага, хмыкаю, Ди скорее с удовольствием открыла бы шлюз, а потом помахала бы мне на прощание.

-- Негостеприимные вы тут, -- качаю головой, потом указываю на второй стул за моим столиком. -- Присядешь?

Томас взвешивает в руке бутылку, смотрит то на нее, то на меня. Что-то решает. Надеюсь, не переживает, что я претендую на его выпивку?

-- Присяду, -- бормочет. -- Отчего не присесть?

Делаю приглашающий жест здоровой рукой. Блондин занимает стул напротив. Бутылка опускается на столешницу между нами. Томас смотрит на меня, а я на него. Лицо у блондина бледное, с серым отливом, мешки под глазами, глубокие носогубные складки. Волосы редкие, неухоженные, отросшие. Вероятно, он младше, чем я сначала решил, но любовь к спиртному прибавила ему добрые десять лет.

-- Что, считаешь, что я алкоголик? -- без труда читает тот мои мысли.

Улыбаюсь.

-- Я не прав?

-- Прав, -- усмехается. -- Алкоголик, как есть, алкоголик, -- осматривается в поисках стакана, но, видимо, ему слишком лень вставать, потому что он откручивает крышку и подносит горлышко к губам.

Морщусь и отодвигаю свой стул.

-- Стой, сейчас принесу стакан.

Томас смотрит на меня удивленно, но не возражает, а я поднимаюсь, иду за стойку и возвращаюсь со стаканом.

-- Ты всегда такой прыткий? -- опять щурится.

Пожимаю плечом.

-- Мне не трудно.