Счастливый Дведик

– Там, на месте, еще разведчики работают, которые послали сигнал «био». Они все от первого лица и расскажут. В любом случае от них мы узнаем больше, чем из сухих отчетов. Не думаю, что случится какая-нибудь необычность. Даю девяносто девять процентов, что ее не будет. Расслабься. Еще несколько часов лететь. А там посмотрим….

Глава 2. Это не Восьмая Лебедя

…Смотреть было особо не на что. По крайней мере, в той части планеты, где межзвездная лаборатория совершила посадку. Юркая таблетка космолета опустилась прямо на выветренные до блеска камни. Возможно, когда-то здесь были горы, но от времени, безжалостно нивелирующего любой ландшафт под ноль, они низко расползлись по земле панцирями гигантских черепах. Дул ветер, сухой и горячий, как нос заболевшего пса. Сквозь чешую распластанных камней пытались пробиться замысловатые, скрученные узлами колючки.

Троица альтернативных биологов «первого контакта» печально взирала на унылый пейзаж. Высохший и, кажется, пыльный. Низкий и плоский горизонт давал так мало света, что все оттенки красок сливались в однородную серость. Еве тут же захотелось потереть глаза, но из-за астровизора такое естественное движение стало невозможным, и это обстоятельство мелко и противно раздражало.

Неприятным было и то, что Ева чувствовала себя громоздкой и неуклюжей. Не самое лучшее состояние для женщины. Датчики показывали силу тяжести на поверхности планеты, как превышающую земную на пятнадцать процентов. Это вполне комфортная разница, но к ней еще нужно привыкнуть. Остальные параметры – температура плюс двадцать пять градусов и состав атмосферы (в основном, азот и кислород), устойчивый климат – говорили о реальном шансе найти здесь жизнь. С большой вероятностью, даже разумную.

И все равно что-то Еве активно не нравилось.

Чужая мертвая равнина… Не страх перед ней, а гнетущее чувство затерянности в незнакомом пейзаже. Ощущение, что их точно здесь никто не ждет. А, может, Ева просто не выспалась. В конце концов все рано или поздно испытывают такие чувства на новой планете. Она спрашивала, и собеседники из межзвездников, несколько смущаясь, признавались в этом.

– Здесь странно пахнет, – прозвучал в ее голове искаженный голос Кима.

Кроме привычного металлического оттенка, который неизменно придавал речи передатчик, Ева уловила в нем незнакомую и от этого тревожившую ноту. Словно Киму что-то мешало говорить. И откуда он мог знать, как тут пахнет? Неужели нарушена герметичность скафандра? В таком случае, его нужно немедленно отправить обратно на корабль.

Еще Ева подумала, что накануне Полянский жаловался на плохое самочувствие, и ругнулась на себя: надо было перед высадкой проверить его состояние. Но гигантолог выглядел вполне нормальным этим утром. Ева даже не вспомнила о простуде, а потом их так неожиданно тряхнуло на орбите, что теперь она беспокоилась только о своем бедре, которым приложилась о панель. Наверняка будет невероятной красоты синяк.

– Ты не можешь нюхать воздух сквозь визор, – металлически буркнула в шлеме Ешка, подумавшая о том же, что и Ева. – Это аромаглюки…

– Нет, нет, – опять-таки через силу заупрямился Ким. – Воздух и в самом деле странно пахнет. Горьким чем-то. Похож на земную степь, но с примесью…

– Если ты чувствуешь запахи, немедленно возвращайся и проверь скафандр на герметичность, – сказала Ева и поморщилась, незаметно потирая место ушиба.

Она чувствовала, как гематома расползается багровым пятном под скрипучим мягким пластиком скафандра. В иной обстановке Ева обработала бы ушиб так быстро, что и следа не осталось, но при высадке времени на это не было. Бедро все еще противно и назойливо ныло. Что, кстати, тоже не добавляло прекрасности в настроение.

– Все у меня со скафандром в порядке, – заупрямился Ким. – Если и есть погрешности, то в безопасных пределах. Иначе меня КЭП не выпустила бы. И ты об этом знаешь. Кроме этого, и разведчики, когда отправляли сигнал, и наши приборы определили, что воздух пригоден для человеческого дыхания. Есть неизвестная примесь, но она фиксируется как безвредная. Можно даже вообще снять скафандры.

– Когда проанализируем подробнее, – отрезала Ева, – тогда и будем без шлемов нюхать воздух. Наверное…

В конце концов, Полянский – мальчик большой, даже крупнее среднего. Если он решил, что все в порядке, Ева не собиралась перепираться. Честно сказать, ее вовсе не прельщало провести первые часы на неизвестной планете без мужского плеча Полянского.

– В общем, стой, не стой, работа сама себя не сработает. Ну что, двинулись?

Она первая сделала шаг на встречу с неизвестностью. Ким и Ешка, с надеждой оглянувшись на белое пятно лаборатории, пошли за ней.

Однообразная равнина разбегалась во все стороны – гладкая, бледно-желтая. Небо над головой серое, как на Земле в предчувствии дождя, сходило к горизонту мертвенно-зеленоватым оттенком. Перистые и грязные, словно вываленные в пыли облака бежали на север.

– Подожди, – высокий голос Ешки противно врезался в глухую тишину шлема. – А куда мы вообще собственно…

Ева с досадой поморщилась.