Счастливый новый мир

— Мой юный друг, — сказал Мустафа Монд, — цивилизо­ванное общество совершенно не нуждается ни в благород­стве, ни в героизме. Все это — лишь симптомы политической незрелости. В правильно организованном обществе, таком, как наше, ни у кого нет ни малейших возможностей про­являть благородство или героизм. Для того чтобы возникли условия для этого, нужна общественная неустойчивость, нужны трудности и беды. Там, где бушуют войны, там, где сталкиваются противоборствующие интересы, там, где лю­дям приходится противиться искушениям, защищать то, что им дорого, и сражаться против того, что им ненавист­но, — там, разумеется, есть какая-то нужда в благородстве и героизме. Но в наши дни не ведется никаких войн. Пред­принимается все возможное, чтобы кто-нибудь в кого- нибудь невзначай не влюбился. Нет никаких противоборст­вующих интересов. Человек с младенчества воспитывается таким образом, что он попросту не может не делать того, что ему положено делать. А то, что ему положено делать, доставляет ему такое удовольствие, и все его естественные желания так легко и быстро выполняются, что, по сути дела, не существует никаких искушений, которым ему нужно было бы противиться. А если все-таки вдруг, по несчаст­ной случайности, у человека и случится какая-нибудь непри­ятность, то у него под рукой постоянно есть сома, кото­рая поможет ему уйти от досадной действительности в мир восхитительных грез. Сома всегда смягчит ваш гнев, прими­рит вас с вашими врагами, поможет вам перенести тяготы и забыть обо всех заботах. В прошлом для этого вам прихо­дилось прилагать большие душевные усилия, и такое дости­галось лишь после многих лет нравственных упражнений. А теперь вы проглатываете два-три кубика сомы — и делу конец. В наши дни каждый может быть добродетельным. Христианство без рыданий — вот что такое сома.

— Но рыдания необходимы. Помните, что сказал Отелло?

Будь после каждой бури штиль такой.

Так пусть ветра хоть смерть разбудят ревом!

Помнится, один старый индеец поведал мне поучительную легенду о девушке из Матсаки. К ней сваталось несколько юношей, и она уготовила им искус: "Тот, кто хочет взять меня в жены, — сказала она, — должен с восхода до полу­дня вскапывать мой огород". Казалось бы, чего проще! Но в огороде у этой девушки роились тучи мух и москитов — заколдованных мух и москитов. Они жалили, и они кусали, и большинство юношей не смогло этого вынести. А один вынес— и он-то и взял в жены девушку из Матсаки.

— Очаровательная легенда! — воскликнул Мустафа Монд. — Но в цивилизованном обществе вы можете получить девуш­ку, не занимаясь вскапыванием огородов. И вас не будут кусать ни мухи, ни москиты — даже не заколдованные. Мы уже несколько столетий как начисто истребили всех мух, комаров и прочих зловредных насекомых.

Дикарь угрюмо кивнул.

— Да, вы их истребили. И это столь похоже на вас! Вы уничтожаете все, что вам досаждает, вместо того чтобы на­учиться примиряться с этим.

Достойней ли покорно грудь подставить

Под луки и пращи судьбы враждебной —

Иль, меч подняв, восстать на море бедствий

И их в противоборстве одолеть?

Но вы не делаете ни того, ни другого. Вы не покоряетесь и не противоборствуете. Вы просто уничтожаете пращи и луки. Это слишком просто...

Неожиданно Дикарь осекся и замолчал: он вспомнил о своей матери. Вспомнил, как, лежа у себя в комнате на тридцать седьмом этаже, Линда плавала в океане поющих отсветов и душистых ласк — плавала вне времени и вне пространства, вырвавшись из темницы своих воспоминаний, своих привычек, своего преждевременно одряхлевшего и разбухшего тела. А Томас, бывший Директор ИЧП, все еще был в отпуске — отдыхал от унижения и от боли, отды­хал в мире, где он не мог слышать обидных слов и презри­тельного смеха, не мог видеть отвратительного лица Лин­ды, не мог ощущать ее влажных, дряблых рук, обвивших его шею, в прекрасном мире...

— Что вам нужно, — сказал Дикарь, — так это немного рыданий, для разнообразия. У вас тут нет ничего, что обхо­дилось бы достаточно дорого.

("Двенадцать с половиной миллионов долларов, — воз­разил когда-то Генри Фостер, когда Дикарь бросил ему то же самое обвинение. — Двенадцать с половиной миллио­нов — вот во сколько обошлось нам строительство нового Питомника".)

— А вспомните вот это:

Плоть смертную и бренную свою

Подвергнуть всем опасностям и бедам,

Которыми грозят судьба и смерть;

И все — хоть ради скорлупы яичной...

Не кажется ли вам, что в этом что-то есть? — спросил Дикарь, глядя в глаза Мустафе Монду. — Даже не говоря о Боге... Хотя, бесспорно, и здесь причиной тоже Бог. Но ведь воисти­ну в этом что-то есть — в том, чтобы жить, подвергаясь опас­ностям!

— Да, безусловно, в этом есть очень многое, — ответил Мустафа Монд. — Все мужчины и женщины нуждаются в периодической стимуляции надпочечных желез.

— Что? — недоумевающе спросил Дикарь.

— Это один из необходимейших факторов, обусловли­вающих безупречное состояние здоровья человека. Вот по­чему все наши граждане в обязательном порядке регулярно проходят терапевтический курс СНС.

— СНС?