Считай, что ты мертв

— У Марвина нет опыта по части похищений, — сказал он. — Что вы думаете о Марвине?

Фрост понял, что у него появился шанс, но сказал себе, что должен разыгрывать эту партию очень взвешенно.

— Простите, сэр, я не совсем понял вопрос.

Гранди заерзал на стуле. Его маленькие глазки теперь смотрели сердито.

— Если верить вашим характеристикам, дураком вы быть не можете. — Его голос напоминал рычание. — Я спрашиваю ваше мнение о Марвине, работа которого заключается в том, чтобы охранять мою дочь. Не финтите!

Фрост был уверен, что Гранди задавал Марвину тот же вопрос о нем самом.

— Марвин — опытный бывший полицейский, сэр. У него безупречная репутация. Если бы я был на вашем месте, то тоже выбрал бы Марвина.

Гранди кивнул:

— Он говорит о вас то же самое, но он никогда не имел дела с похищениями, а вы имели. Я верю, что следует использовать людей с опытом. Вы работали в полиции Нью-Йорка и в ФБР. И понимаю, что у вас значительно больше опыта, чем у Марвина, который был просто рядовым полицейским. Ваше мнение интересует меня значительно больше, чем мнение Марвина. — И снова последовала пауза, и опять Фрост смотрел прямо в лицо Гранди. — Очень хорошо, Фрост. А что вы думаете о предпринятых к настоящему моменту мерах по защите моей дочери от возможного похищения?

— Сделано все, что надо, и на высшем уровне — на девяносто семь процентов, — сказал Фрост.

Гранди открыл коробку, стоявшую на столе, и вынул оттуда сигару. Он откусил кончик, зажег ее и выплюнул дым в лицо Фросту.

— Значит, остается три процента опасности… согласно вашему заключению.

— Да, сэр!

Гранди наклонился вперед. Его загорелое лицо исказила едва сдерживаемая ярость.

— Нечего кормить меня подобного рода дерьмом! — прорычал он. — Я хочу знать, в безопасности моя дочь или нет?

— Как я вижу, сэр, в цепи охраны существует слабое звено, и этим слабым звеном может оказаться заброшенный сюда человек — мужчина или женщина, — спокойно ответил Фрост.

— Я уже думал об этом. И говорил с шефом полиции Терреллом. Он сказал, что весь персонал, работающий на вилле, тщательно проверен, включая и вас. Террелл удовлетворен. Он сказал, что на вилле не может быть засланного кем-либо — мужчины или женщины.

С деревянным лицом Фрост отчеканил:

— Тогда ваша дочь в безопасности на все сто процентов.

Гранди отодвинул стул и подошел к окну, из которого открывался живописный вид. Глядя на его коренастую фигуру, Фрост отметил про себя, что этот человек был почти карликом. В нем едва ли больше пяти футов роста, но его сила и могучие мышцы производили должное впечатление.

Гранди повернулся и ткнул сигарой в Фроста.

— Вы так не думаете! И все-таки полагаете, что в доме может быть засланный человек?

— Я сказал, что ваша дочь в безопасности на девяносто семь процентов. То, что думает Террелл, не стоит и гроша ломаного. Все равно остаются три процента риска: это маленький, но риск.

Гранди вернулся к своему стулу и уселся снова.

— Итак, что это за три процента риска? Расскажите мне о них.

— Если какой-нибудь толковый умелец похитит вашу дочь, он потребует выкуп — как минимум, пятнадцать миллионов долларов, — начал Фрост. — Может быть, вы, сэр, и не стали бы рисковать за такую сумму своей жизнью или свободой, но вы — это вы, а на свете существуют миллионы людей, которые согласятся рискнуть и свободой, и жизнью за такие деньги. Говорю вам, сэр: каждого человека можно купить и каждый человек имеет цену. Я просто сказал, что слабое звено в цепи охраны, защищающей вашу дочь, — это потенциальный предатель, который находится в доме.

Гранди наклонился вперед, глядя на Фроста.

— А какова ваша цена, Фрост? Согласились бы вы стать предателем за пятнадцать миллионов долларов?

«Я собираюсь стать им за пять миллионов», — ухмыльнулся про себя Фрост. Но его полицейская закалка дала о себе знать: лицо по-прежнему сохраняло каменное выражение.

— Я вас понял, сэр, — сказал он, поднимаясь. — Но вы, сэр, должны спросить себя: если у меня есть намерение похитить вашу дочь, для чего бы мне вести подобные разговоры? Я сказал вам, что существует постоянная вероятность того, что в доме может появиться предатель. Высказывать свое мнение — это часть моей работы. Принимать мою точку зрения или не принимать — это ваше дело. Вы только что спросили меня, стал ли бы я действовать как предатель за пятнадцать миллионов. Это пустой вопрос. Я не стану предателем и за тридцать миллионов долларов, и я скажу вам почему. — Он уперся обеими руками в крышку стола и наклонился вперед, чтобы заглянуть Гранди в глаза. — Я не продаю своих клиентов. Меня наняли, чтобы делать определенную работу, и я ее делаю. Я прошел подготовку в полиции, так же как и Марвин. Ни один из нас не сдаст клиента. Если вы не верите в это, я найду себе другую работу. Шар в ваш угол, — заключил он и, повернувшись, двинулся к двери.

— Фрост! — Грозный рык, вырвавшийся из глотки Гранди, мог бы остановить и поезд. — А ну вернитесь! Сядьте!

Фрост знал, что он только что преодолел один серьезный барьер, но он также знал, что впереди их будет еще немало.