Сдвинув Призму. Книга Первая (СИ)

Все разъезжаются по домам. Я тоже думал об этом, но Дурсли не прислали ответа, значит, я им не так сильно и нужен. Легкая обида все же поселилась на задворках сознания и вылилась в тихое шипение, когда я не мог попасть носком во вторую штанину. Дальше был тихий писк, ознаменовавший приземление моей пятой точки на мягкий ковер. Я замер не дыша, слыша лишь стук своего сердца и вновь возобновившийся храп за балдахином соседней кровати. Я не боялся гнева Рона, просто он попросил быть тише – простая вежливость и тактичность с моей стороны.

Набросив зимнюю мантию на плечи, я зашнуровал высокие ботинки, схватил вязанный шарф со стула у кровати рыжего и выскочил в гостиную Гриффиндора, где толпы детей курсировали от спален к выходу и обратно, иногда забывая что-то или же теряя его на ходу, как и мысль о том, что ты что-то забыл.

Знакомая копна каштановых волос была наполовину прикрыта обложкой старой на вид книги, в то время как ноги были заброшены на стоящий рядом с креслом чемодан. С присвистом я подошел к наверняка бесящейся от происходящего здесь хаоса, как вдруг мне вновь пришлось на цыпочках отступить на шаг назад. Её глаза были закрыты, рот приоткрыт, а лицо было умиротворенно спокойным, без вечного превосходства и ехидного нравоучения.

Наверное, занятия по астрономии вчера в полночь забрали из первокурсников много сил, вон и Невилл притаился в стороне, вновь заснув стоя, прижавшись к гобелену у северной стены, рядом с которым располагались смотровые окна. Высокие как свечки, увитые переплетением металлических вставок. Но не это привлекло мое внимание, а размытое пятно, что стучало клювом о толстое стекло окна. Подбежав к нему, я начал снимать защелки и, открыв его, впустил поток холодного воздуха, воя пурги и вскрики обиженных и недоумевающих школьников. Тут же закрыв высокую раму, я с извиняющимся видом указал на сову и, получив несколько нелестных эпитетов, театрально поклонился, чтобы тут же начать уворачиваться от обиженной птицы. Смех, шум, гам – как итог, сову поймал Перси, тяжелую на вид коробку – еще один старшекурсник.

— Спасибо… Э-э? Вы чего!

На меня набросили мантию и под знакомый смех близнецов я был выброшен в коридор у входа в башню. Сова взбалмошно мотала головой, так же как и я. Поправив очки, я добился молчаливой договоренности с белым ужасом и, подхватив коробку,надел вторую мантию на плечи. Дождавшись приземления полярной птицы на плечо, я пошел вниз к вестибюлю. Мысль зайти к Хагриду укрепилась у меня в голове: выпью чая, послушаю байки и открою посылку.

Замок преображался, вокруг стены покрывались изморозью, что рисовала замысловатые узоры на камне стен. Запах сосны и морозной свежести кружил голову, венки омелы висели через каждые пять метров, а запах готовящегося завтрака приятно щекотал нос. Не доходя до Большого зала, я увидел огромную ель, что лежа на боку шевелила ветвями, две пары огромных сапог, что упирались в пол, и бородатое лицо, улыбчиво светящее глазами.

— Э-хей, Гарри! Ты смотри, какие вымахали! Филиус их ещё украсит, так что вид будет шикарным, я тебе говорю…

— Доброе утро, Хагрид. Я вот как раз к тебе в гости собрался.

— Это же замечательно! Сейчас последнюю водружу на её место и пойдем, – он с кряхтением затащил огромную ель в двери Большого зала, и я протиснулся следом, чтобы увидеть три её товарки, стоящие напротив столов факультетов.

Вокруг было относительно пусто и тихо. Ранние пташки завтракали редкими островками среди пустоты зала, даже за преподавательским столом сидела лишь Макгонагалл, что маленькими глотками пила чай и читала газету. Хагрид под мои подбадривающие смешки все же установил рождественское дерево и, кивнув декану, пошел на выход, призывно махнув рукой.

— Я вижу, ты завел себе сову. Красивая…

— Да не моя она. Посылку принесла, пару раз почту мне носила, вот и все.

Полярная сова недовольно ухнула, снова щипнув меня за ухо.

— Ай! Она еще и злобная, вон как прожекторы свои пучит…

— Эхе-хе-хех. Выбрала она тебя. Такое редко случается, но случается. Хозяин ты теперь ей, если, конечно, не прогонишь, – хитро сощурив глаза, он смерил нас изучающим взглядом веселых глаз-бусинок и, открыв широкую дверь, вышел на мороз и вьюгу. Птица взмахнула крыльями, сохраняя равновесие, и еще сильнее вцепилась в ткань мантии, не желая улетать.

— Не знаю, еще не решил. Может и оставлю, если она не будет такой букой… Ай! Зараза…

Хагрид вновь улыбнулся и с моего молчаливого согласия поднял меня за шкирку, посадив себе на плечо. Центральная дорога в Хогсмид, где был расположен перрон Хогвартс-Экспреса, была расчищена, и стройные ряды карет из черного дерева дожидались пассажиров, будучи запряженными странными лошадьми. Черные кожистые крылья, безволосые и сухие словно жертвы концлагеря…

— Держись! Тут глубоко!