Се ля ви… Такова жизнь

Так мы и работали. Сначала у стенки, без крыши, поставили продольно-строгальный станочек «либерти», старенький, не знаю, где он и валялся. На нем и начали работать, цех стали поднимать. Когда восстановили стены, я первый перешел туда, еще никакого оборудования не было, мой станочек перенесли через окно.

А потом поступило оборудование из Германии – поперечно-строгальные гидравлические станки. Очень хорошие станки.

Словом, жизнь после войны стала налаживаться. Жена нашлась, она тоже в армии служила, фронты нас так разбросали, не знали, кто где. В общем, вернулась моя Валя… А квартиры у нас нет, занята другими жильцами, жили пока у моей сестры. Потом и с квартирой устроилось.

Работал я на трех-четырех станках: мне давали учеников по два, по три, потому что оборудование есть, а работать некому. Я настрою станок, покажу ученику, что и как делать, – он клацает. А сам сложную работу выполняю. Так начинали работать. Мои ученики даже трех месяцев иногда не дорабатывали: как видишь, что получается – ну и на самостоятельную. Время не ждет, кадры нужны.

Послушать Петра Кондратьевича – просто все… Что это – непонимание, отсутствие глубины мышления? Или нежелание еще раз окунуться в те адские трудности, которые довелось перенести в первые послевоенные годы? Мне кажется, это у него от характера. Он – светлый оптимист во всем, о чем бы ни говорил, что бы ни пережил, видит прежде всего хорошее. Наверное, потому, что добрый человек и всей душой любит людей, его окружающих, дела, которые вместе с ними вершит. И опять невольно подступает сравнение и даже некоторое огорчение – куда девалась эта доброта во многих из нас в наши дни? Оглядишься, и неуютно иногда становится от желчности, озлобленности, нахрапистости многих, с кем приходится встречаться. Время наше освежающее, все шлюзы распахнуты: действуй, осуществляй то, о чем недавно шепотом опасался говорить. Так нет же, не делами порой поправляем свои же огрехи, а виноватых ищем, кого бы еще упрекнуть. И опять прилив огромного уважения охватывает меня по отношению к моему собеседнику, не к «покорности» его. Нет этого в нем! Он – боец! Сильный, всегда благороден и немелочен. Мне хочется показать величие трудового подвига рабочего Колесникова и его товарищей на небольшом кусочке нашей земли, имя которому – завод «Россельмаш»! Много и заслуженно высоко мы говорили и писали о делах героических на фронтах Великой Отечественной. И очень мало, как-то вскользь, походя, говорим о величайшем и труднейшем испытании, которое преодолели после войны. Может быть, счастье, радость Победы окрыляла нас? Может быть… Но как подумаешь, что мы были все те же, кто четыре долгих года выматывался, истекал кровью и потом на полях сражений, все те же, кто голодал и пахал порой на себе и безвыходно, сутками, до обмороков стоял у станков. Мы все – тоже издерганные, израненные. Да еще двадцать миллионов тружеников не встало рядом, легли они в землю нашу от рук вражеских. Да еще сколько родных и близких легло в ту же землю от руки своих же, наших доморощенных истязателей. А это тоже и угнетало, и подавляло очень многих из нас. Говорю об этом не для того, чтобы еще раз кого-то упрекнуть, а единственно ради того, чтобы восхититься выносливости и несгибаемости нашего народа.

К сожалению, о делах его говорить здесь подробно не могу, не тот замах наметил. Воспользуюсь лишь цифрами, которые относятся к Ростовскому заводу и нашему собеседнику Петру Колесникову.

Цифрами наше поколение не только отравлено, но и приучено видеть за ними масштабность дел, ими подкрепляемых.

…Восемь суток фашисты планомерно, с немецкой педантичностью и старанием взрывали и жгли завод в дни оккупации. Восемь дней и ночей огненное зарево освещало развалины Ростова. Остались от завода груды бетона, искореженных металлоконструкций да воронки с зеленой водой и лягушками, о которых сказал Петр Кондратьевич.

И вот цифры: пришлось расчистить 150 тыс. кубометров завалов, уложить 21 млн штук кирпича, соорудить 185 тыс. квадратных метров кровли. Много это или мало? Ну, представьте себе только кровлю: размеры футбольного поля – 100х50=5000 квадратных метров. Так вот: одной кровли – 37 стадионов! Построено 145 тыс. квадратных метров производственных площадей. Это, если опять же мерить в стадионах, будет тридцать, но не ровной покрытой травкой площади, а оснащенной станками и другим производственным оборудованием!

В 1947 году уже изготовили первые 240 плугов, а в конце года, как сказал Колесников, – «слепили» 400 комбайнов. В 1948 году их отправили в село 7189 штук (при плане в 6 тыс!). Ну, а в 1949-м (на четвертый год) «возрожденный из пепла» завод вышел на довоенный уровень и дал 11 258 машин.

За этими цифрами много прекрасных тружеников, и один из них – простой рабочий Петр Колесников.