Се ля ви… Такова жизнь

Сашу в армию не взяли, но он поступил в училище. На некоторое время в семье воцарилась прежняя спокойная жизнь. Сын приходил по воскресеньям домой, в красивой курсантской форме. Сияли начищенные пуговицы, белоснежная струйка подворотничка, зеркально начищенные сапоги. Высокий, стройный, подтянутый, румяный, довольный своим положением военнослужащего. Его усаживали к столу, со всех сторон подвигали угощения. Он ел, не стесняясь, и рассказывал о курсантской жизни. Но потом все вдруг вспоминали о плохих делах на фронте, об отступлении, сдаче городов, о том, что фронт приближался к их родному N-ску. Радость встречи сникала, у всех на лицах появлялась озабоченность по поводу возможного очень скорого расставания.

У Поли забот прибавилось, теперь, кроме уборки и мытья посуды, она уходила в магазины еще до рассвета, записывалась в бесконечные очереди, выстаивала их и возвращалась с полученными по карточкам хлебом и другими продуктами.

О том, что Саша убыл на фронт, узнали от знакомых, чьи сыновья учились вместе с ним. Училище ночью подняли по тревоге и бросили закрывать какой-то очень опасный прорыв немцев, которые уже переправились через Днепр.

В доме Григорьевых словно свет погас, стало мрачно и настороженно. Ждали весточки от Саши, а он все не присылал.

Теперь Поля не только убиралась, ходила по очередям, но еще до полночи стояла на коленях рядом с Варварой Сергеевной и молилась, просила Бога, чтобы он уберег от смерти дорогого Сашеньку.

Соседка Елизавета стала реже бывать в доме Гавриловых. Когда больше недели не появилась, Варвара Сергеевна послала Полю:

– Сходи, навести, не заболела ли. Может помочь надо?

Поля бывала у Лизы и раньше, знала, где и как войти. Вошла тихо, чтобы не испугать соседку. То, что она увидела, очень удивило Полю. В зале Лиза стояла перед географической картой, которая висела на стене и, как военный человек, что-то чертила на этой карте. Поля кашлянула, чтобы привлечь внимание. Лиза быстро обернулась и расставила руки, будто хотела прикрыть собой карту. Но карта висела выше ее головы, и Поля рассмотрела на ней ленточку, обозначающую линию фронта. Не видя в этом ничего худого, Поля спросила:

– За боевыми действиями наблюдаете?

Подошла и сама стала разглядывать, где же сегодня проходят сражения. Лиза несколько растерянно подтвердила:

– Отмечаю. Читаю сводки информбюро и отмечаю.

Поля не могла понять, где же наши войска. Она знала, что немецкие позиции обычно рисуют синим цветом, а наши красным. Но на карте была только красная ленточка, прикрепленная булавками.

– А где же немцы? – спросила Поля.

– Вот, где красная линия, перед ними немцы.

– Вы их не рисуете, потому что быстро продвигаются?

– Да, очень быстро. Не успеваю наносить. Скоро будут здесь, у нас.

По тому, как Лиза это сказала, Поля вдруг вспомнила, что соседка – немка, и поняла, что она красным наносит положение немецких войск. Ждет их прихода! Полю охватила оторопь от этой догадки, она не знала, что сказать и не сумела скрыть своего испуга. Эльза Карловна поняла ее состояние, сухо отрезала:

– Донесешь?

– Что вы, что вы! – замахала руками Поля. – Я не такая…

Соседка, уже не скрывая, объяснила:

– Жду. Они моего мужа освободят. Он ни за что сидит. Они его освободят обязательно.

Поля между тем потихоньку отступала к двери, лепетала:

– Меня к вам Варвара Сергеевна… Узнать, не больны ли вы. Не приходите…

– Скажи: здорова. Приду. Скоро приду.

Поле послышалась тайная угроза в ее жестких словах, вроде бы она хотела сказать: приду вместе с ними.

Поля о своем открытии ничего не сказала Варваре Сергеевне. И Михаилу Николаевичу тоже не открыла тайну соседки. Опасалась, вдруг они сообщат об этом куда нужно, а она, Поля, обещала не доносить. В общем промолчала. А соседка вскоре пришла. Поговорили о невеселых делах на фронте. Спросила, какие вести от Сашеньки. Но Поля по глазам Эльзы Карловны поняла – пришла она проверить, не выдала ли ее Поля. Убедившись, что Гавриловы ничего не знают, повеселела, уходя, очень значительно поглядела Поле в глаза, заговорщицки улыбнулась.

Наконец-то принесла почтальонша письмо от Саши. Листок, сложенный треугольничком, видно, конверта не было. Сын коротко сообщал: «Жив, здоров. Скоро погоним фрицев назад. Не скучайте. Не беспокойтесь. Всех целую. Привет Поле. Целую, Саша». И дата месячной давности. Где он теперь? Фронт совсем близко подступил к N-ску, может быть, забежит хотя бы на часок, если здесь их часть отступать будет.

В городе готовилась эвакуация. Но на подготовке все кончилось. Немцы прошли правее и левее, N-ск оказался в зоне оккупации. Больших масс ни своих, ни гитлеровцев через город не проследовало. Бои прогремели стороной. Легли спать при своих, проснулись при чужих. Но немецкая администрация в N-ске появилась: комендатура, офицеры, солдаты – в светло-зеленой форме, гестапо, полиция – в черной. Начались аресты. Чистили город от коммунистов, евреев, ловили разных бывших начальников.

И вот однажды, как и обещала Поле, пришла к Гавриловым соседка в немецкой форме, но без погон. Она торжествующе и весело представилась: