Се ля ви… Такова жизнь

– От нее ничего не добьешься. Молодец, баба, умеешь конспирацию соблюдать.

Поля не поняла, что значит это слово, тоже улыбнулась:

– Ну, я пойду?

– Иди, красавица, спасибо тебе. Не боишься одна ночью? Может, проводить?

– Не-а, не боюсь.

И ушла со двора в темную, без освещения улицу.

* * *

Гитлеровцы отступали через N-ск длинными пешими колоннами, шагали вразброд, кто по обочине, кто по центру дороги. Танки гудели и скрежетали гусеницами в обход города, по шоссейным и полевым дорогам. Отступающие побили во дворах скотину на мясо. У Гавриловых двое солдат постреляли из автомата всех кур. Уцелела одна пеструшка, упорхнувшая через сетку.

Наши проходили город без остановки, в грязных белых масккостюмах, многие в полушубках.

Восстановила работу советская власть: горсовет, райсоветы, горотдел, райотделы НКВД и милиции. Теперь арестовывали тех, кто сотрудничал с фашистами. Эльзу Зитлер тоже арестовали.

Поля не только молилась с Варварой Сергеевной по вечерам, но на рассвете опять отправлялась записываться в длинные очереди за хлебом по карточкам, за крупой, сахаром и солью в продмаг. Ей писали на ладошках номера химическим карандашом, и она иногда путала, от какого они распределителя.

Опять ждали писем от Саши. Восстановилась работа областной пушно-меховой базы. Сошлись мастера-скорняки и служащие конторы. Мужики все непризывные по возрасту ни у наших, ни у гитлеровцев. Михаил Николаевич хлопотал в поисках сырья – охотничьей пушнины не было. Стали выделывать шкуры коров и лошадей. Большинство браковали, падаль не принимали.

Вымолила Варвара Сергеевна у Бога милости, пришел треугольник от Сашеньки! Опять короткая писулька: «Жив-здоров. Гоним немцев с родной земли. Я уже лейтенант. Целую всех. Привет Поле». Дата недавняя, видно, прошел он со своим полком где-то далеко правее или левее родительского дома, наступление велось на широком фронте от Белого до Черного моря.

Радовались мать и отец. Плакала от счастья Поля. Даже не от письма, а что не забыл ее Сашенька, наградил приветом.

Однажды в контору базы пришла повестка – Полину Голубеву вызывали в районное НКВД в такой-то день, к такому-то часу. А если не придет, будет доставлена под конвоем. Михаил Николаевич успокоил:

– Иди. Совесть твоя чиста. Это, наверное, насчет соседки Эльзы Карловны.

Полина пришла по адресу к большому серому дому. На окнах решеток не было, простые белые занавески. Не тюрьма, а входить страшно. Страшнее, чем в ту ночь, когда к партизанам шла.

Следователь сразу рявкнул на нее обвинительным тоном:

– Фамилия? Имя? Отчество?

У Поли пересохло во рту, не могла говорить, показала, где в повестке все это написано.

– Отвечай на вопросы, как положено! – гаркнул следователь.

Он даже не посчитал нужным говорить на Вы с этой похожей на орангутангшу женщиной. Поля действительно выглядела неказисто: приземистая, широкая в плечах – квадрат на кривых коротких ногах. Да к тому же еще и лицо сплюснутое, тестообразное, окаймленное плохо причесанными, с густой проседью космами. Поэтому и прорывалось у него недовольство в рявкающем тоне:

– Что можешь показать о шпионской, предательской деятельности Эльзы Зитлер?

Поля лепетала:

– Ничего не знаю. Никакого шпионства.

– Она у немцев работала?

Поля кивнула.

– Значит, предательница, а ты ей помогала. Она тебя завербовала?

В этот момент раскрылась дверь и вошел высокий, в коверкотовом кителе с золотыми погонами на плечах, холеный, чисто выбритый, красивый офицер, явно начальник. Он слышал последнюю фразу следователя и, видно, был недоволен его властным тоном.

– Не педалируйте, Горбунов, – и, обращаясь к Поле: – Вы часто встречались с Эльзой Карловной?

Поля немного опомнилась от его мягкой манеры обращения.

– Часто. Она наша соседка.

– А во время оккупации?

– Нечасто. Один раз она пришла и сказала Гавриловым: «Вас не тронут, я за вас поручилась».

– Значит, она у немцев имела какой-то авторитет, если поручилась?

– Она у них была переводчица. Она немка, говорить умела по-ихнему.

– А какие поручения она вам давала? Вы же с ней сотрудничали?

– Нет, она сами по себе, я сама по себе.

– Но задания она вам давала?

– Нет, никогда никаких заданиев. Только одну записку отнести партизанам. Я отнесла. А потом они ко мне сами приходили, тайно, за записками Лизы. Она мне их вроде бы мимоходом подсовывала.

– Значит, вы делали доброе дело, помогали партизанам.

– Не знаю. Я только писульки ее передавала.

– Вы и Эльза Карловна спасли жизнь многим подпольщикам и даже нашим разведчикам. Это установлено. Спасибо вам, Полина Николаевна. Давайте пропуск, я подпишу, чтобы вас выпустили. А вы, товарищ Горбунов, проводите свидетельницу до выхода.

Поля не верила своим ушам, с приходом этого доброго начальника все повернулось в ее пользу. Она кланялась, говорила спасибо и пятилась к двери.

Следователь довел Полю до дежурного, который выдавал и отбирал пропуска и неожиданно сказал мягким голосом своего начальника:

– До свидания, гражданка Голубева.

Эльзу Карловну вскоре выпустили. Она пришла к Гавриловым, рассказала свою одиссею и поблагодарила Полю: