Се ля Ви!

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Меня все время использовали. Начиная с того прекрасного дня, как я выбил сумму побольше, женясь на Марите.

Его большой палец мягко погладил меня по точке, где бьется пульс, затем ладонь соскользнула вниз, рука повисла вдоль стула. Себастьян посмотрел на часы

– Я бы с радостью рассказал тебе и тоже заплакал, но у меня нет времени. Я жду покупателя на двух жеребят.

Два его жеребенка

Себастьян:

Он сам себя ненавидел, хотя и все понимал.

Все почему-то вспоминалось, как он впервые заметил Филиппа. Себастьян помнил этот день так отчетливо, словно много раз видел его в кино. Свои сапоги, – на правый налип листок, и он остановился, чтобы убрать его. И вдруг, по замку разнесся радостный крик:

– Смотри, мам! Лошадка! Как папина!

Забыв про листок, Себастьян выпрямился и как зачарованный прошагал в гостиную. Там, оседлав черный бархатный валик дивана, сидел мальчишка с волосами цвета выгоревшего песка. Раскрасневшийся и счастливый, он скакал на подушке, не двигаясь с места. А по экрану большого телевизора перед ним скакал конь.

– Не порти подушки, Филипп! – ворчливо сказал Рене.

Первенец; разочарование номер раз. Кровь от крови и плоть Мариты. Ко второму ребенку граф даже не присматривался. Вообще, едва помнил, что у него второй сын. Сын, от рождения предназначенный церкви.

– Филипп! – прикрикнул Рене. – Это дорогой диван! Антикварный к твоему сведению.

– Мужчина вообще не должен разбираться в таких вещах! – ответил младшенький дерзко. – Не ной, Ренита!

И Себастьян как будто очнулся.

– Филипп!

Имя мальчика вспыхнуло у него в мозгу. Сын, из мельтешащей по дому точки, превратился в живого маленького мальчика. Его мальчика. Себастьян громко прокашлялся.

– Папа! – возмущенно скуксившись, возопил Рене. – Скажи ему!

Граф поморщился: и это чучело унаследует его титул. Какое счастье, что сам он в этот миг будет мертв. И какое счастье, что у него еще один мальчик. Мальчик, который пошел в него.

– Твой брат прав, – сказал Себастьян. – Диван – это для них с мамочкой. А мы с тобой сейчас поедем на Агрономе.

– Ни в коем случае, – выбежала откуда-то жена и обхватила Фила за талию. – Он совсем малыш!

Фил вырывался, как зверь, но мать все равно держала.

– Убери руки! – велел Себастьян и протянул свою. – Этот сын – мой!

…Теперь ничто в Филиппе не напоминало того, сияющего мальчика. Он разрушал любовь к себе по частям. Как разделывают тушу. Сперва, в семинарии, затем уже здесь, на его глазах. Глядя на сына, Себастьян думал о Джессике, которая медленно спивалась, пока Филипп седлал всех в городе шлюх. Думал о ее дочери, которая выгораживала его, пока сам Фил трусливо отсиживался на кухне. Об этой бедной девочке-ассистентке графини. И снова о Ви, которая прокричала в сердцах: «Тебя просто никогда не использовали и никогда не бросали!»

Себастьян с грустью улыбнулся: как хорошо она о нем думает. И еще о том, что ее саму использовал и бросил Филипп. Его любимец, его надежда.

– Разговор будет долгим, – сразу же начал граф. – Вы в курсе, что вы устроили?

Оба что-то промычали в ответ.

Лизель, как и обещала вызвала аудит. Чтобы вывести деньги, вложенные в их дело. Епископ обещал, что такого не будет, но Себастьян полагал, что Фред просто убит горем. Слишком поглощен Джесс и не до конца понимает, что там у Верены с его сыновьями произошло. Когда он поймет, он наверняка передумает.

Даже Мартин взял ее сторону.

Причем, не из-за Лизель. Верена произвела на него неизгладимое впечатление в суде и дядя, подпив, в очередной раз покаялся перед ним за то, что заставил взять в жены Мариту. И в качестве компенсации, предложил Верену.

– Она слишком хороша для двух твоих дураков! – горячился Мартин, стуча по столу. – Бери ее и не думай! Я вам отремонтирую Западное крыло, а Марита пусть сидит в Восточном. Будет против, я ее на хрен вышвырну из семьи…

Решив, что дядя проспится и все забудет, Себастьян позволил себе расслабиться.

– Согласен! – сказал он, протянув руку. – Если Марита свалит, я согласен на все!

До их разрыва с Лулу оставалось три месяца…

Тогда Себастьян понятия не имел, что Филипп такой дурак и в самом деле откажется брать Ви в жены.

Ребятки, видно, вообразили себя бессмертными: взяв деньги у Джессики по всем правилам, они ограничились распиской о возвращении долга, ни цента ей не вернув. Вызванный аудит никаких подтверждений расписке, естественно, не нашел и Лизель угрожала судом, если они не отдадут деньги по-хорошему.

– Я не какая-то там хрюшка-психолог, которая пытается обвинять пациента в насилии, – сказала она. – У меня конкретные обвинения и доказательства от обеих сторон. И Мартин будет на моей стороне.

– Как это будет вам на руку…

– Да, черт возьми! Вся история Фила, Ральфа и Джесс будет мне на руку. Ты еще помнишь, как они познакомились? Потому что я помню: Ральф продавал наркотики, Филипп покупал. Для Джесс! Я уж молчу о том, что происходило в их браке.