Себя преодолеть

Чтобы писать о предстоящих соревнованиях, я должен знать претендентов на призовые места. Но осторожные фавориты не склонны к откровенности: зачем раскрывать карты своим соперникам? И потом спорт есть спорт. Всякое может случиться. Лучше отмолчаться. А допытываться мне неловко. Я ведь сам участник. Могут подумать, что «вынюхиваю», дабы наши тренеры вернее расставили силы команды.

Несколько дней по крохам собираю сведения. Вижу затаенную силу, спрятанную в нарочито небрежные движения. Прибавляю к старым наблюдениям новые — картина проясняется. Только бы не промахнуться и не заглотнуть ложной наживки! Здесь особенно опасна умышленная болтливость некоторых тренеров, рассчитанная на то, чтобы запугать противника страшными цифрами, лишить сна, покоя, надежды.

В Будапешт в сентябре 1962 года съехались на чемпионат мира по тяжелой атлетике сильнейшие штангисты мира. Наша команда прилетела несколько дней назад. Мы прибыли с твердым намерением: отстоять первое командное место. С 1957 года оно неизменно за нами. Старшие товарищи передали нам эстафету. Это они вывели советскую тяжелую атлетику вперед. Они разгромили непобедимую сборную США. Они перекроили таблицу мировых рекордов. Серго Амбарцумян, Яков Куценко, Григорий Новак, Рафаэль Чимишкян, Иван Удодов... Славные имена! Мы гордимся ими.

Народ ждал победы от своих посланцев. Десятки телеграмм. Болельщики просили, требовали.

И мы не жалели себя...

Кажется, все ясно. Проведены прикидки, приблизительно известен мой результат, а вот сейчас снова волнуюсь. Я не новичок, выступаю уже четвертый раз, а быть спокойным так и не научился.

То у одного, то у другого из нас мелькают в руках блокноты. И появляются колонки цифр. Эти цифры — результаты соперников. Я уже прикинул возможности Шеманского — главного своего противника. А когда увидел его — начал все заново пересчитывать. Шеманский плотен. Загорелое, спокойное лицо, уверенные движения. Нет, уж лучше я все пересчитаю заново. Так надежнее.

Вчера на тренировке ко мне подошел Владимир Стогов. Он седьмой раз выступает на чемпионатах мира. Взволнован:

— Миякэ в отличной форме.

Миякэ — первый его конкурент, если не считать венгра Фельди. Я пошутил, намекая на силу и опытность Стогова:

— И мы щи не лаптем хлебаем.

Володя даже не улыбнулся: пора шуток наступит для него 16 сентября, когда он выступит, а нас еще будут ждать поединки.

Нет Бергера. И, как сказали американские ребята, из-за плохой спортивной формы. Мы обрадовались за Женю Минаева. Но преждевременно: приехали итальянцы, и оказалось, что чемпион Европы Маннирони в превосходной форме. Тренер Пиньятти проинформнровал об этом большим пальцем правой руки и выразительным возгласом:

— Фортиссимо!

Пока еще нет поляков, и Володя Каплунов томится в безвестности: что ждать от Бажановского?

Курынов щеголяет в новом костюме. Приветлив и жизнерадостен. Его оптимизм понятен: спортивный горизонт чист, конкуренции Александру не предвидится. Правда, говорят, что в иранской команде завелся

полусредневес, покушающийся на внушительную сумму — 425 килограммов. Но его никто не принимает всерьез.

Мне завидно. Признаться, не всегда правы «всезнающие» спортивные журналисты, вставляя в свои отчеты ходульную фразу: «Старые соперники были рады новой возможности померяться силами». Куда веселее получить золотую медаль в спокойной обстановке, без «войны нервов».

В среднем весе как будто все просто. Венгр Вереш — первый... А Коно?! Опять Коно, тот самый Коно, который клялся больше не подходить к штанге и быть только судьей. Когда при встрече я увидел его пополневшее лицо, пожал руку и потрогал бицепсы, — понял: до судейства далеко. Так и вышло: Коно будет выступать.

Еще не прибыли два основных претендента на золотую медаль в полутяжелом весе: поляк Палинский и англичанин Мартин.

Москву все лето поливали дожди. А здесь совсем сухо. Жаркое солнце выжгло землю. Сморщились листья, пожухла трава. Над городом пыльное облако.

Мысль о соревнованиях не дает покоя. Меряю ногами незнакомые улицы одну за другой. Неизвестные памятники, чужие лица...

Шум и солнце утомляют. Сажусь в трамвай и уезжаю на Маргит. В старом вековом парке, не тронутом войной, тихо и прохладно. Штраусовский Дунай, но вовсе не голубой. Серый, утомленный работяга. День и ночь таскает на своей спине пароходы, баржи, буксиры. Грязные мазутные пятна. Мутная, с мусором вода.

Зорянка высвистывает грустную песню уходящему лету. Нежные флейтовые звуки. У птицы приспущены крылья и вздрагивает хвост, точно дирижирует.

Бегают по газонам дети. Им все дозволено. Шаркают старики в темных костюмах. Как далеки им, молодым и старым, наши переживания! Далеки и непонятны.

...Вечером парад чемпионата. Знамена, музыка...