Себя преодолеть

Стоял вечер, теплый, окутанный дымкой. Мы спустились с холма, где за старыми деревьями пряталась гостиница. Старик шагал с достоинством, звонко постукивая изящной тросточкой. И за всю дорогу слова не проронил.

В тесном кафе Кондратьев перебросился парой фраз с хозяином. Поздоровался с посетителем, тощим, краснолицым мужчиной. И уверенно направился к угловому столику.

Деревянные стены сплошь были увешаны оленьими рогами. Кондратьев повесил шляпу на самый длинный рог, торчащий над нашими головами. Жестом пригласил меня за стол. Я поблагодарил и сел.

Тапер стукнул по клавишам и с наглой улыбкой затянул «Очи черные». Старик поморщился. Отсчитал деньги. Тапер взял их и заиграл старинные менуэты.

— Вульгарная традиция, — извинился Сергей Андрианович. — От господ гвардейских офицеров и Лещенко.

Я заказал кружку швехатского пива. Кондратьев — графинчик белого вина и соленых орешков.

— Позвольте величать вас просто Петрович. Покойная супруга так приучила. Она из мещан. У них это принято. Ладно?

Старик степенно выложил на стол массивный портсигар с эмалевым рисунком на крышке. Ловким движением открыл. Вытащил сигаретку, половину от обычной. Неторопливо дрожащими пальцами заправил ее в вишневый мундштучок.

— Не могу-с без курева. Не могу-с. — Затянулся глубоко. Поймав мой взгляд, усмехнулся. — Любопытствуете? — пододвинул портсигар ко мне.

— Есть слабость, — признался я и провел ладонью по дутой крышке.

На почерневшем серебряном фоне отчетливо выделялся разноцветный дворянский герб. И совсем в стороне сцеплялись в старинной буквенной вязи какие-то инициалы.

— «СМ», — разобрал я. — Герб, вероятно, происхождения первой половины восемнадцатого столетия. При Петре Великом геральдика учредилась официально. Глядите. Вот щит — рыцарское достоинство. Насколько помнится, красный цвет символизирует храбрость и доблесть, зеленый — надежду и свободу.

С последними словами я поперхнулся. Они звучали здесь жестокой насмешкой.

— Ну, а этот рисунок... Может быть, он означает происхождение рода? Кажется, правильно: сирена держит в руках музыкальную книгу. Постойте! Князья М.?!

Лицо Сергея Андриановича дрогнуло.

— Родоначальник — солдат Семеновского полка. Красавец высоченного роста! Бархатный баритон увлек Елизавету. Правда, неизвестно, что больше, голос или красота, — пошутил я. — Через семь лет М. — богатейший вельможа. Потому-то здесь и сирена с нотами. — Я указал пальцем на герб. — Кстати, и подтверждение: М — фамилия, а С — очевидно, имя одного из потомков.

— Блестяще! — старик расцвел. — Ну, знаете! Я сам впервые такое слышу! Так, так... А откуда вы узнали?

— «Русская геральдика». Автора запамятовал.

— Так, та-ак... Любите древние письмена и сушите мозг в толкованиях?

— Да, слабею перед книгами, — засмеялся я. — Увижу древнюю в переплете из телячьей кожи да еще с отметинами времени — и ноги подкашиваются. У меня приличное собрание петровских изданий.

— И «Дедакция» есть?

— «Рассуждение, какие законные причины его величество Петр Великий, император и самодержец всероссийский и протчая и протчая к начатию войны против короля Карла XII Шведского в 1700 году имел», — процитировал я на память начало любимой книги. — Мой экземпляр без титульного листа. Из библиотеки Соболевского, друга Пушкина. А вы знаете эту книгу?

— Самую малость, Петрович, самую малость. И преимущественно по клочковскому каталогу, так сказать, теоретически. Здесь подобных книг нет и в помине. Встречались в двадцатые годы, но страшно дорогие. А ныне и не сыщешь. Я свой каталог купил по случаю в Берлине. Зачитал до дыр. Вроде свидания с прошлым...

Сергей Андрианович рассеянно улыбнулся и углубился в грустные воспоминания. Я выжидающе потягивал прохладное пиво. Прежде чем спрятать портсигар, он пояснил:

— Герб действительно княжеский. Подарок бывшего благодетеля... — Он назвал угаданную мной дворянскую фамилию. — Только вряд ли сам князь понимал символику родового герба. Равнодушие полное. — Он взял портсигар в руки и поднес к лицу. — Память сердца да вот сей портсигар — и ничего более от родины... Подыхал. Играл по вертепам, не как он. — Старик кивнул на тапера. — Это что? Приличное заведение. Не льют за шиворот вино. Не суют деньги сбегать за девкой... С ним не расстался. Да-с, вот такое не продают.

Сергей Андрианович взволнованно закашлялся. Потом сказал совсем неожиданно и не к разговору:

— Ничто так не влияет на конституцию, как занятие с тяжестями. Можно изваять любые формы и пропорции. Как врач, я постоянно интересовался этой проблемой. На «ты» был с покойным графом Рибопьером — истинным энтузиастом спорта. Близко знавал Луриха, дядю Ваню Лебедева. Всех и не припомню. А как ваше здоровье?

— Спасибо, в порядке.

Старик снова обрел свой невозмутимый и чуть холодноватый вид.

— Вам, атлетам, надо поосторожнее. Не довольствуетесь славой. Лезете, лезете и все теряете. И здоровье и силу. — Кондратьев строго посмотрел на меня. — О вас давно не писали. Решил, оставили спорт. Выходит, ошибся. А кончить пора бы. Служить надо-с. Не чиновничать — идее служить. Годы идут. Опоздаете.