Сеча за Бел Свет [СИ]

Поутру воинство панывичей кое казалось продвигалось по бероским землям без продыху и отдыху, да ни на сиг не востанавливаясь, приблизилось настолько, чё его стало можным разглядеть. Боренька, усевшись на Рама, выехал в сопровождении Асуров, ваявод и предводителей народов уперёд, в пожню доселе засеваемую злаками кормящими беросов, а ноне поросшую жалкими останками сухостоя, словно обобранную або ограбленную. Да поколь рать Добра занимала веленное ей положение, мальчик вгляделси у шедших к ним навстречу ворогов. И на первых на кого кинул он взор, были те самы панывичи. Те самые оные кадый-то вспужали бероского вьюношу Крива, такового низенького росточку, худющего, точно долго времечка не кормыхающегося, с кривоватыми устами и носом да скошенными улево чёрными очами. Тех самых каковые вызвали у Криве дрожание рук, удерживающих во них молот ЧерноБоже, жёлающий вдарить по камню и обрести силу…силу такову…такову, шоб усе боялись, страшились его. Высоченны панывичи хоть и были понижее Асуров да мамаев, а усё ж гляделись рослыми. Обаче вельми худобитыми так чё просвечивались чрез серовату их кожу угловато-серые кости. Панывичи были усе нагими тока бёдра ихние прикрывали облезлые шкуры коз и баранов. Козлиные ноги, зачинавшиеся с колен, густо поросли косматой шёрстью да завершались вострыми раздвоенными копытами. Поросшие кудластыми чёрными волосьми головы с большими удлинённо-заострёнными ушами, выходящими из макушки, не имели лиц. Вони те самые лики, вельми уродливые с топорщившимися уперёди зрачками усяк сиг закатывающимися аль выкатывающимися из глазниц, с поросячьим пятаком, взамест носа, и чёрной дырищей окаймлённой рваными краями на месте рта, расположились на груди таковых несчастных существ… и вовсе неведомо на чё творёных безумным Паном. Поелику всмотревшись у панывичей Боренька перьдёрнул плечьми… оно аки про таких пугалищ вон даже не слыхивал николи из несметно поведанных ему преданий. Одначе и панывичи меркли своим уродством пред их предводителем… тем кый собрал усё то воинство и ноне поместилси посредь него. У то було само чаво ни на есть чудище.

Таково ж могутное аки и панывичи и до пояса являющее собой огромадну змеюку. У эвонтой гадины тело напоминало, имеющуюся у охабня, махонисту куклю расширяющуюся к средине, на вроде клина, а опосля нанова сужающаяся и оканчивающуюся покатым краем. На у той кукле, будто на единождой таковой главе, находилось сразу три человечьих лица с кривившимися улево вздёрнутыми квёрху носами, гнутыми губищами, коряво свисающими униз левыми уголками рта да большущими чёрными глазищами, як и усе лико, косившимся улево. Ентовы лица, были схожи меж собой, точно живописали овый какой-то образ. У та кособокая многоликость промаж того двигалась, глазела и жила вроде як отдельно друг от друга. Блёклые, васнь иссохша солома, волосья жидкими нитями покрывали навершие кукли аль верней гутарить головищи, поместившись как раз над средним ликом. Такими ж жалкими и чахлыми были спадающие с трёх угловатых подбородков волосья брады, словно выдранной, або выпавшей да ищё и подпаленной, отчавось длина ейна казалась тоже какой-то кривой. Усов на ликах ноли чё не обозревалось, вони проступали лишь редкими коротюсенькими волосками.

У том месте на теле иде соприкасались клины кукли во самом махонистом размахе, судя по сему заменившим плечи, выходили ручищи, их було по четыре с кажной стороны. Вони исторгались из тела прям с одной макушки, и при том были водной длины, у оных чудище сжимало мощны топоры во кажной да большущий молот, схожий со кузнечным. Во стане там идеже усё ищё було чавой-то человечье, зрились полные, дюжие лядвеи, оканчивающиеся не мнее крупными людскими стопами.

Так-таки на них, як и на ручищах вже кожа не являлась людской, она була чешуйчатой, такой аки та гадина чё венчала куклю. Лядвеи обёрнутые здоровущей шкурой ведмедя, с висевшей слева мордой того величественного и почитаемого зверем Велеса, казала широко отворённу пасть, с крепкими зубищами и не мнее могутными клыками. Да! эвонто чудище вызывало трепет… Таковой же трепет будили у Борюше иные воины, пришедшие с панывичами и человеком-змяёй. Справа от панывичей поместились восседающие на крепких вороных, со густыми копнами редрых грив, конях песиголовцы. Тот народ о котором мальчик не раз слыхивал из бероских баек зрилси весьма могутными витязями полу-людского племени у каковых на коротких шеях сидели дюжие собачьи головы. Удлинённы морды песиголовцев широко разявались и из тех чёрмных пастей выглядывали белые рядья острых зубов, да тёкли у две струи слюни.