Седая целительница (СИ)

— Поймал.

Крикнул в ответ волкодак, не стесняясь и укусив половину груши. Поймав в ответ строгий взгляд Горана, фыркнул.

— Что, они все только для Снежки, что ли? Брат я тебе или кто…

Но альфа уже спускался сам, в подоле рубашки накинув гору свежесобранных груш. Ловко спрыгнув на землю, альфа незло зыркнул на молодцев, что на пару с Деньяром трескали груши.

— Брысь отсюда, обжоры!

И, остановившись ко мне вплотную, протянул мне свою добычу.

— Утоли свой голод, Снежка.

— Благодарствую.

Отпустила я взгляд и взяла из подола рубахи две попавшиеся под руки груши.

— Я пойду… Надобно…

— Куда это?

Заломал чернявую бровь мужчина, а потом напутсвующе проговорил:

— Подол юбки давай, бери все.

Пока я глазами хлопала, он уже пересыпал все в мой подол.

— Но мне столько не надо.

— Я для тебя срывал, так что не капризничай.

Молча кивнув, я уже развереулась побыстрее унести из двора ноги. По-прежнему сжимая в свободной руке спелый плод. Не знаю, о чем думала, когда решила откусить. Но точно чуть не подавилась, когда меня Горан откликнул за спиной.

— Снеж, постой!

Резко развернулась, и тут же почувствовала чужие уста на своих. Короткое прикосновение, но такое неожиданное и волнующее.

Я не успела испугаться. Только глазами моргала, а он уже отошел. Со вкусом облизнув губы, прежде чем обернуться спиной и уйти к воинам.

— И вправду медовые.

Это он, наверное, про груши, да?

Глава 19

— Вот, держи, надежда нашей дружины.

Отдала всю добычу своему маленькому больному, тот от удивления глазки распахнул и счастливо улыбнулся.

— А не жирно ли ему будет?

Недоверчиво скосила глаза Русала, уперев одну руку в пышный бок, а другой ухватив одну грушу из общей кучи.

— Ничего не жирно. В самый раз. — фыркнул малец, позабыв о ранках. — Я еще с ребятами поделюсь. Благодарствую, госпожа!

И убежал.

Мы же с Русалой неспешно двинулись в сторону будущей лечебницы, помогать Яринки и Марфе травы целебные для сушки подготавливать.

Перебирая полынь, я всё думала. Горькими были мои думы, тоскливыми. О матушке и о будущем сыне. Скоро новый месяц, угасает его душа. Как же мне его закрепить в себе?

Разве что…

Нет, боязно немного. А с другой стороны, сонный отвар точно поможет ничего не чуять: ни боль, ни страх. Я просто усну, а когда проснусь, Горан уже сам спать будет.

Вроде бы неплохо надумала, да только времени надо. Три ночи, дабы отвар настоялся.

Дождавшись, пока девки уйдут отобедать, принялась кидать нужные травки в чугунок, да корни натирать. Когда смесь забулькала, сняла с огня да в темный угол спрятала. Подальше от чужих глаз. Пускай настаивается.

Я так заработалась, что и не заметила, как вечер подступил. Как только в дверь кто стукнул, так и опомнилась.

Подошла ближе, а оттуда в расщелине уже знакомая голова появилась. Вот и любитель груш.

— Ратмир, а ты чего здесь, милый?

Зорко осмотревшись по сторонам, нахмурив аккуратные бровки, мальчонка убедился, что кроме меня внутри никого нет, и шагнул внутрь. Отчаянно что-то пряча за спиной, с высоко задранным подбородком.

— А я к тебе, госпожа. Вот… Это за доброту твою, благодарство моё.

Ой, матушка…

Какой красивый букетик рябины! И ведь как собран: ведь пожелтевшие листочки по кругу, а по середине алая, словно кровь, рябина.

— Это мне, добрый молодец?

Присела я с ним рядом на карточки, приняв прекрасный дар. Признаться честно, мне никогда цветочки не дарили. Ни один молодец, ни одну несчастную ромашку!

— Тебе.

Довольно кивнул мальчонка, выпятив грудь. А у меня на ресницах слезы наворочились. Такому молодцу хочется дочку родить, да бы замуж за него выдать. Эх, Ратмир! Чего ж тебя мамко с папкой годиков двадцать назад не зачали?

— Спасибо тебе, добрый молодец. Дай в щечку поцелую. Подарок твой к сердцу припал.

И поцеловала. Юный волкодав смущенно залился краской и, как бы невзначай, добавил, встряхнув кудри:

— Ну, вообще-то чужих жен не целуют… Но так и быть, для тебя, госпожа, отступлю от обычая.

И, поправив пояс штанов, убежал через раскрытую дверь. Оставляя меня рассматривать чудесный букетик.

Прижала его к груди и, как дурочка, закружилась по помещению.

На душе робкий росток счастья зацвел. Этот ребенок мне весь день осветил. Как же тут своего не родить.

Надо еще кувшин найти, да с водой наполнить. Дабы не завяло так быстро.

Внезапно дверь за спиной колыхнулась. Я уже думала, Яринка или Марфа, а то они после обеда в лес с Русалой собрались, как услышала знакомый голос.

— Аглая сказала, ты с утра ничего не кушала. Что за ребячества, Снежа?

Резко развернулась к нему, а букетик за спину спрятала, как Ратмир ранее. Не пойму, зачем так поступила, только боязно вдруг стало, что он увидит и накричит. Или чего похуже отберет. Как его понять, я еще не знала.

Потому как он меня то насильничает, то в лесу греет ночью. А потом то рычит, то грушами кормит.

— Я… Забегалась, сейчас пойду и поем.

Нашлась я с ответом, но Горан нахмурил чернявые брови, на лбу залегла широкая складка.

— Ты что-то от меня прячешь?

— Нет. Наверное, лгать не стоило, но вырвалось ведь. И ведь простой букетик рябины. А не хочу, чтобы меня его лишили. Он же у меня первый.