Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- Что она там делает?

- Едет на машине в направлении Старого порта.

- Можно было бы направить вертолётоносцы... но их покамест у нас нет... - съязвил министр Обороны Смердюков.

Путтипут многозначительно промолчал.

- Прикажете запустить "форточную" ракету?

Так называемые "форточные" ракеты классов "воздух-форточка", "вода-форточка" и "земля-форточка" были новейшей разработкой и гордостью "Дурдон-оборонпрома". Доставая цель, они "высокоточно" влетали в форточку любого помещения или транспортного средства, где безуспешно пытался укрыться двуногий объект.

- Гейропейцы не поймут - у них извращённые ценности, - напомнил Тайган.

- В булки, штоль теперь её целовать?! - взвизгнул Штариков.

Министр Министерства по Проверке Других Министерств неожиданно спросила:

- А знаете, сколько стоит её сумочка?

Все, кроме высокопоставленных блондинок, посмотрели на неё с недоумением.

- 70 тысяч гейро!

- Не бывает таких сумок! - поморщился министр Патриотизма.

Присутствующие посмотрели на него, снисходительно улыбаясь, поскольку Штариков пока не очень ориентировался, что почём у слуг народа - его взяли во власть недавно, прямо с улицы, где он неистово и любострастно орал: "РУКИ ПРОЧЬ ОТ ПУТТИПУТА".

- Бывает! - со знанием дела возразил по поводу дамской сумочки министр Обороны. - Ещё дороже бывает!

Он хотел было рассказать про новые сумочки девушек, которых тоже с улиц недавно набрал к себе на генеральские должности, но у начальника переименованного КГБ клямкнул телефон.

- Это смска... от министра Хлеба! В смысле, от Милены Парисовны.

Наскрёбышев вчитался. И побелел:

- Она... она...

- НУ, ЧТО?! - нетерпеливо спросил Путтипут.

- Милена Парисовна пишет, что её сумочка стоит уже не 70 тысяч гейро, а 70 милиардов гейро!

- ПОО-ПОО-ПОЧЕМУ?! - заикаясь, спросил Путтипут.

- Коо-коо-компромат! - прошептал Наскрёбышев. - Она увезла сумку, полную компромата на всех нас, коллеги. Может, лучше... оставить её в покое?

"Как же все присутствующие сейчас ей завидуют!" - взрыднул про себя Путтипут. И подвёл черту:

- Заседание объявляется закрытым. В столице остаются министр Двора и... министр Патриотизма. Остальные в 23:59 вылетают в Сочисиму. Сбор у Царь-танка. Попрошу без опозданий!

Наскрёбышева, уже повернувшегося через левое плечо, он остановил:

- А вас, товарищ Наскрёбышев, попрошу остаться.

Путтипут дождался, пока все министры покинут зал-пенал, и задумчиво произнёс:

- Досье...

- На Штарикова? Новое? Уже, Вадим Вади...

- ...на астрологиню! Из "Давай-ка женимся!"

22. Толстая

В Сочисиму Григорий Иакович летел, как обычно, в салоне первого класса ведомственным спецрейсом переименованного КГБ. По всему фюзеляжу серебристого Боинга, нарочно для дезинформации террористов, была приклеена широкая надпись "ПРОМГАЗ ЭЙРЛАЙНЗ". В салоне второго класса летел планктон ПСО (Путтипутской Службы Охраны) - многочисленные дворецкие, повара, садовники, и прочая вахтовая обслуга южных резиденций Первого лица, сменяемая еженедельно.

На завтра были назначены очередные показательные испытания Большого квадронного моллайдера, хотя правильнее было бы назвать их воскресным шоу для Первого лица со свитой. Нерельмана на объекте ждал профессор Воробеев во главе группы инженеров и техников, находящихся в Сочисиме в длительной командировке.

А сейчас Григорий Иакович занял своё место согласно номеру в посадочном талоне, среди безликих сотрудников переименованного КГБ. То есть лица у них как будто бы имелись, но фейсконтроль при приёме в Школу КГБ отфильтровывал для себя такие, которые запомнить было невозможно.

Пока стюардессы раздавали всякие, положенные VIP-пассажирам штучки, вроде пледов, надувных подушек, несессеров с масочками для сна, берушами, одноразовыми тапочками и грелками для пупка, слух пассажиров услаждал замечательный Сюткин:

Любите девушки

Простых романтиков,

Отважных лётчиков

И моряков!

Бросайте девушки

Домашних мальчиков -

Не стоит им дарить

Свою любовь!

Григорий Иакович слышал эту песенку не раз, ещё в прошлом веке, но только теперь отчего-то встревожился: "А я... домашний?!". Теперь он будто смотрел на себя пресветлыми очами Прекрасной Астрологини. Он признался ей в своём сердце: "Ани оэв отах!" ("Люблю!"). И мысленно подпевая Сюткину, заключил, что и слова любви ничего не стоят, ничего не весят, ничего не значат, если не посвящать подвигов Даме Сердца.

Пока самолёт выруливал на взлётную, стюардессы разносили свежую жёлтую прессу и гламурный глянец. На обложку одного из журналов, на фоне портрета светской львицы Ксюши Эс, был вынесен заголовок "Моя формула счастья".

В кресле с противоположной стороны у окна бывалая кэгэбэшница, кивнув на журнал, заметила сидящему рядом коллеге:

- Банальность! Каждый когда-нибудь в жизни составлял свою "формулу счастья"! Ещё моя бабушка Наталья Михална - дай ей Бог здоровья - составляла. Что может быть нового в этой формуле, кроме пунктов: "не болеть", "увлекательная работа", "вкусная еда", "вечная природа", и "тот, кого любишь, рядом"?!