Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

Прижав тогда лоб к стеклу, уставясь в бегущую грязно-чёрную ленту туннеля, Гриша будто стал пробуждаться: "Минутные вдрибадан-пьяные целовашки взасос на чужой кухне... - вот и вся прелюдия к совокуплению. ВОТ И ВСЁ, ЧТО БЫЛО! То есть, до того у нас с ней не было Ни Одной Минуты Общения! Трапеза за Новогодним столом? Тасю я там не заметил. Не она сидела справа, и не она сидела слева. Не было ни ухаживаний, ни волнений, ни томления, ни фантазий, ни грёз, ни, тем более, влюблённости! Не было к ней ни влечения, ни капли симпатии! Даже полкапли интереса, и то, не было! То есть, НИ-ЧЕ-ГО! НИ-ЧЕ-ГО-ШЕНЬ-КИ! А потом - "О, привет! А звать тя, Красна Девица, как?" Идиотство! Напился, и-и - пожалте бриться! Мошкой в паутину - БАЦ! ИДИОТ! Да! Это же не любовь! Просто, сексуальное партнёрство. Бывает... А теперь, вот, едем в разных вагонах до разных станций. Дуемся..."

Гриша вышел на платформу и в толпе пассажиров поднялся в переход между кольцевой и радиальной. Здесь какой-то хипарь, пока не засекли менты, бренчал на гитаре, исполняя набор слов собственного, похоже, сочинения. Редко кто из спешащих по переходу дядек и тётек бросал медный пятак ему в картонный стаканчик. В его песенке был припев:

Окольцованные птицы не свободны -

Под колпаком они у мюллеров летают,

И пока мюллеры за ними наблюдают,

Мгновенья мюллеров и птиц свистят и тают...

"Да, - отметил про себя Гриша, - вчера по телеку кино повторяли про разведчика Штирлица и гестаповца Мюллера".

Он прошёл было дальше. И вдруг, услышал внутри себя привычный голос Безмолвия: "А ОНО, ТВОЁ?"

Гриша остановился. Голос спрашивал его о Тасе.

"Не моё", - ответил Гриша.

"ТАК, НЕ В СВОИ САНИ - НЕ САДИСЬ!"

Развернувшись, Гриша пожертвовал в стаканчик хипаря двугривенный. И с лёгким сердцем двинулся вперёд. "Идиотство? ПРЕКРАТИТЬ ИДИОТСТВО НЕМЕДЛЕННО! Наконец-то, дошло!" Гриша осознал, что не хочет мириться с Тасей. "Да разве мы ссорились?! Только вот, продолжать - НЕЛЬЗЯ!"

Сердцу сразу стало легко. И он понял, что не хочет лёгкость эту терять. Лучше быть последним холостяком на свете! Если холостяков миллиард, то он, Гриша, - миллиард первый! Лучше другое - то, о чём сказал поэт: "Одиночество! Зноем житейским томим, К твоим водам холодным, глубоким бегу я..."

На следующий день он упросил декана факультета разрешить сдать летнюю сессию досрочно. До выходных Гриша успел расправиться с экзаменами и зачётами, и умотал к тётке в Одессу, взяв с мамы слово, что адрес не даст никому. В июле-августе был студенческий стройотряд. Осенью Тася позвонила и предложила встретиться в соседней пельменной. Был один вопрос, а ответ был "Нет". Потом - одиночество, годы оскорлупения до полного оскорлупления.

- Шампанское, - стюардесса подкатила тележку с напитками, - вино красное, белое, коньяк. Желаете?...

Нерельман отказался, и стюардесса спросила длиннобородого дядьку в соседнем с ним кресле:

- Для вас?

Тот отрицательно мотнул бородой и прошамкал беззубым ртом:

- Кисельку бы смородинового...

Григорий Иакович удивился, что не заметил, как этот авиапассажир оказался рядом. А тот будто давно читал мысли Нерельмана:

- Одиночество... Для меня оно оказалось мечтою недостижимой: репортёры соревновались, как гончие на псовой охоте - кто вперёд разнюхает след. Один преследовал меня уже в поезде от Козельска. А в Астапово их собралось, что блох на собаке...

Лицо нового соседа показалось Нерельману знакомым. А тот спросил:

- Вы в курсе, что у Микеланджело было три жены?

Нерельман не успел удивиться, как бородач их назвал:

- Скульптура, Живопись, Поэзия. И дети были от каждой - картины, статуи, стихи - шедевры! Любимые жёны кровь не пили, а дарили мастеру только радость.

Нерельман усмехнулся про себя: "Выходит, я двоежёнец, и моих звать - Наука и Техника. От меня они родили хроноцапу и квадронный моллайдер". А бородач сказал:

- Вам хорошо, вы не в браке.

"Откуда он знает?!" - снова удивился Нерельман, а Бородатый продолжил:

- Разумно. Ведь брак - это когда сходятся двое, чтобы мешать друг другу. Если я иду один, то мне свободно, а если мою ногу свяжут с ногою бабы, то она будет мешать мне...

"Вот, я знаю, как управлять Вселенной, - подумал Нерельман, - а как управлять женой... Знает ли кто?"

- ...Баб узнают только их мужья, и только когда уже слишком поздно. Поэтому брак следует сравнивать с похоронами, а не с именинами. К браку приманивает половое влечение, принимающее вид обещания надежды на счастье. Но брак есть страдание, которым платишься за удовлетворенное половое желание. Главная причина этих страданий та, что ожидается то, чего не бывает, а не ожидается то, что бывает всегда. Брак скорее пересечение двух линий: как только пересеклись, так и пошли в разные стороны. Сходятся два чужих между собою существа, и на всю жизнь остаются чужими...

"Хлебнул, видать, мужик лиха!" - подумал Нерельман. Бородатому хотелось поделился ещё, и он сказал: