Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

Деловой обрезатель некошерной плоти не возражал, только в спектре его делано-невозмутимого взгляда Путтипут узрел тень презрения. И будто даже послышалось непроизнесённое: "Десять тысяч серебренников". Фрейдзон кисло усмехнулся. На полмгновенья Путтипуту стало неуютно, глютеусы его сами собой поджались, и он, чтобы не ощущать на себе тень презрения дальше, суетливо так крякнул:

- С Лёшей Зиллером вы уже знакомы...

Деловой моэль кивнул:

- Да, Зиллег пгиятный, не злобный. И говогит кгасиво.

- Оформлением займется Зиллер. Теперь к нему. Ну, как говорится: рад был помочь. Лехаим!

Тяжело ступая, моэль удалился. Путтипут бросил взгляд на часы: предстояла ещё встреча с гуманоидом по кличке "Цепа" - "смотрящим" за теневой экономикой, сборщиком дани с подконтрольных городской власти коммерческих структур.

Ощутив, как текут слюнки, Путтипут кликнул халдея, заказал мясной сборной солянки с колбасой и маслинами, и 50 грамм "армянского".

Беглым взглядом оценил прелести дам за столиками, профессиональным взглядом - статус их спутников, вздохнул, предвкушая, как однажды сможет тратить наскирдованные шальные бабки, какой роскошью сможет однажды себя окружить. Тяжкий след презрительного взгляда Фрейдзона почти рассеялся, душа пошла на подъём, и на язык даже полезли стихи модного поэта:

М-м-мы

уб-биваем себя карь-рь-ерой,

день-ньгами,

девками загор-р-релыми...

Дальше он не помнил, да и не надо. Заиграла музычка, и краснолицый лысенький толстячок в "золотом" концертном костюме из парчи, скомпонованной с атласом, заголосил со сцены:

Ох, деньги, деньги, деньги, деньги, шуршики,

Франки, фунты-стерлинги да тугрики!

Ой, день-день-день-день-деньжата, денежки,

Вы слаще пряника, милее девушки!

"Актуальная, правильная песня" - мерекнул Путтипут, наблюдая, как лысина "золотого" толстячка рассыпает во все стороны золотистые блики, будто золотые монеты.

"Армянский" в графинчике оказался в некотором роде дагестанским. То есть того рода, что смаковать невозможно. Путтипут вынужденно залил его себе в горловину и поспешил придавить в недрах желудка густым пластом сборной солянки.

Тут в левое ухо ему кто-то шепнул:

- Угождай чреву!

Обернувшись, он увидал Вельзевула - демона чревоугодия. И резонно возразил:

- Нашёл, тоже мне, чревоугодника! Я чем завтракал? Пустой чай с яичницей. Обедал в мэрской столовке - первое, второе. Ну, на третье - компот с булочкой. Кыш от меня!

Но Вельзевул, который по совместительству служил ещё демоном гордыни, призвал:

- Превозносись, Путтипут!

- Зачем же, - снова возразил Путтипут. - Мы, кэгэбэшники - тихушники. И я привык быть скромным, незаметным.

Демоны посещали Путтипута, как и всякого смертного, не только в минуты бессонной полудрёмы, а зачастую наяву, как сейчас. Он гнал их прочь, но через время они возвращались и нашёптывали своё, предлагая и службу и дружбу.

- Завидуй силе сильных, красоте красивых, богатству богатых! - внушал Левиафан, наведывавшийся чаще других демонов. - Завидуй, как завидовал Каин! Завидуй, как завидует всякий от семени Каинова!

Кто-то легонько подул в макушку. Оглянувшись, Путтипут узрел Асмодея, князя роскоши.

- Путтипут, роскошествуй!

Тут в оба уха заблеяли:

- Ленись, Путтипут! Бездельничай! Лодырничай!

Поворотив носом туда-сюда, он увидел Астарота с Бельфегором - демонов, которых он решительно прогнал ещё в юности. И возразил им:

- Я, конечно, не трудоголик, но крутиться ещё, ой как, надо.

- Будь бесстыден, бессовестен! - зашептал ему демон Карниван. - Мораль - жалкий утешитель стадных двуногих. Мораль не для избранных!

"Согласен. Ты прав", - мерекнул Путтипут.

- Будь безжалостен к неимущим! - внушал демон Оливий: - Будь жесток с бедняками!

- Будь жестокосерден! - подхватили, рыча ему в оба уха Соннелон и Верен - чёрные духи ненависти и нетерпимости. - Охищни, Путтипут, своё поприще!

"Да уж охищнил,- дальше некуда! Даже мэра - Антония Босчака, как поручало КГБ, охищнил - из бескорыстного либерального профессора тот стал превращаться в заносчивого патриция, жаждущего роскоши".

- Будь похотлив, Путтипут! - стал нашёптывать демон Розье: - Любострастничай, прелюбодействуй!

На это Путтипут покачал пальчиком:

- Найн! Ихь арбайте ин дер дурдонише гестапо! А по совместительству - ихь бин дер вице-бургомистер. Облико морале! Фирштейн?

Тут взгляд Путтипута упёрся в порожний графинчик. "Из белены, что ли, сцуко, "дагестанский" гоните?! - кумекнул он о рестораторах "Луны". - ОБХСС на вас, штоли, натравить!"