Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- Сколько угодно, Вадим Вадимыч, - подтвердил Наскрёбышев. - У нас, вон, от бомжей-инопланетян гуманоидариумы ломятся!

- Меняем легенду! Я буду бомж-инопланетянин, по имени Ганс Краббе, с планеты Восточный Ахтунг. Я там в молодости служил - их языком владею: "Трактористен унд агрономен ди зондер колхоз! ХАЛЬТ! Партизанен, хэндэ хох! Шнеллер, шнеллер!"

Загорелось табло "Пристегнуть ремни". Командир экипажа объявил:

- Наша летающая тарелка приступила к снижению.

45. Да здравствует король!

Пока тарелка снижалась, ориентируясь по подсветке Эйфелевой башни, генерал Наскрёбышев по рации дал указание агентам парижской резидентуры Самой Великой Разведки захватить, без лишнего шума, один из речных трамвайчиков bateau mouche. Это позволило бы с воды страховать Путтипута и всю операцию по поимке указанного Нострадамусом реинкарнировавшего короля.

Михалки принесли, как и было задумано, разящее мочой, но уже вполне просушенное пальто доктора Стржемббельса. Для пущей бомжатскости его вывернули изнанкой наружу и помогли Путтипуту в него облачиться. Секретарша Леночка, затыкая пальчиками свой красивый носик, подошла к шефу проститься, пожелать успеха, и шепнуть в ухо, что "секретарша" по-французски будет "секретэр", а вовсе не "проститютюэ". Он же, подражая неподражаемому Шону Коннери - Джеймсу Бонду ╧1, с щелчком и прихлопом вогнал обоймы, полные патронов, в костыли-автоматы и браво передёрнул затворы.

Тарелка уже почти касалась парапета набережной у моста Инвалидов, когда доктор Стржемббельс решил преподать шефу напутственный урок:

- Французики спросят вас: "Сa va?" По-нашему, "Са ва?" значит, "Как сам?" Легко запомнить - "сова". А вы им отвечайте: "Сa va bien!", то есть, "Нормально, хорошо".

Путтипут бросил прощальный взгляд на секретаршу, потом на Стржемббельса, и забеспокоился: "Это я, значит, во вражьем логове буду орудовать - в смысле, подвиг разведчика совершать, а этот гламурный тип тут, значит, будет с моей секретэр прохлаждаться?!" И обрадовал доктора:

- Галстук - долой! Пиджак долой - для обработки! Пойдёшь со мной толмачём.

Стржемббельс побледнел. Генерал Наскрёбышев подбодрил его, пообещав, что в трудный момент к набережной причалит bateau mouche - речной трамвайчик с агентами Самой Великой Разведки, и доктор будет спасён, а ещё награждён орденом "За неоднократную верность".

Пиджак доктора отдали михалкам, и они с усердием обработали его, аналогично тому, как недавно готовили к парижской операции его же пальто. Правда, на этот раз, за нехваткой времени, обошлись без просушки - сразу напялили на дрожащего аса РR-a.

Памятуя об охотничьей кровожадности Стржемббельса, и о том, что Франция, увы, не Кения, доктору не доверили ни костыли-автоматы, ни, тем более, костыли-пулемёты. Ну, в самом деле, вдруг доктор случайно забредёт в зоопарк к слонам и жирафам! Поэтому, как он ни просил выдать ему хотя бы стреляющую трость с оптическим прицелом, Наскрёбышев дал только укольчатый зонтик, заряженный одной-единственной ампулой яда на случай вынужденной самоликвидации, если вдруг французская контрразведка сцапает бравого доктора. И показал артерию, в которую предстоит ввести иглу. Для храбрости Стржемббельсу поднесли сто "наркомовских" грамм водки, а Путтипуту сто грамм его фирменной настойки на клопах.

Посадка летающей тарелки под Мостом Инвалидов произвела на местных бомжей неизгладимое впечатление. Особенно их поразил вышедший из неё Некто, в великоватом пальто, вывернутом наизнанку, благоухающий клопьяком и мочой, в патлатом парике, круглых очках одновременно а-ля Джон Леннон и Лаврентий Берия, с синими стёклами, как у приятеля Буратино - кота Базилио, ещё и нарочно хромающий, как мистер Питкин в тылу врага. А когда он обратился к ним со словами: "Мёсьё, жё нё манж па си жур", клошары, всяко видавшие на своём веку, в панике, разбежались. Путтипут бросился за ними вдогонку, размахивая "костылями" Калашникова:

- СОВА! СОВА! КУДА ВЫ?! ХАЛЬТ! Я свой! Просто я - бомж-инопланетянин!

Когда тарелка, извергнув второго бомжа-инопланетянина - гламурного, с зонтиком, и в совсем сыром пиджаке наизнанку, - взмыла в ночное небо, клошары от испуга не успели добежать до Сены, чтоб цивильно пописать.

- Видал?! - Путтипут обернулся к доктору Стржемббельсу: - А ты говоришь, "сова"...

Осмотр места предстоящей засады на французского короля не выявил ничего, кроме пары десятков пустых коробок из-под бананов и нехитрой бомжатской утвари, вроде грязных свалявшихся одеял, мятых котелков и чайника без крышки. Путтипут спрятался в ворохе картонной тары, а Стржемббельсу велел быстрее втираться в доверие к клошарам Парижа. Доктор взмолился:

- Вадим Вадимыч, дайте хоть один "калаш"! В смысле - костыль! Или, на худой конец, гранату! Лучше лимонку!

- Ладно уж, - согласился Путтипут, расставаясь со скорострельными костылями, - коси под инвалида! Выведай, кто у них атаман, чтоб держать его на мушке. Только, без моей команды, не шмалять!

Между тем, клошары, парами и по одному, стали стягиваться обратно к своему лежбищу, и доктор Стржемббельс приветствовал их: