Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

Дофину Анри она сказала, что должна срочно навестить в Марселе любимую тётю, завещавшую ей имение. Вместо роскошных собственных карет, Диана арендовала у своего мажордома его невзрачный с виду, но хорошо утеплённый экипаж, а из шуб и платьев выбрала в своём гардеробе самые скромные и уже вышедшие из моды. Сняв с себя украшения, она оставила их дома. Вперёд выслала квартирьеров, взяла минимум хорошо вооруженных слуг, и тронулась в путь.

Нерельман и Воробеев с помощью регулировок хроноцапы сдвинулись во Времени на месяц назад и вместе с Дианой оказались в дверях полутёмной комнаты в пристройке к двухэтажному каменному дому. Посреди стоял плавильный тигель - атанор, а рядом - медный перегонный куб. Прямо у окна был узкий столик, под ним табурет, а справа - конторка для работы стоя. На стене над конторкой серебрилось совсем небольшое зеркало. Слева от окна, в углу, располагался квадратный лабораторный стол, заставленный латунными и бронзовыми ступками и ступочками, керамическими мисками с толчёным кирпичом и ещё какими-то порошкообразными препаратами. К стене над столом было прикреплено изображение дракона, пожирающего собственный хвост, а ещё астрологические таблицы, в которых Солнце соответствовало золоту, Луна - серебру, Венера - меди, Марс - железу, Сатурн - свинцу, Юпитер - олову, а Меркурий - ртути.

Вдоль стен выстроились стеллажи, уставленные колбами, ретортами, пузырьками и склянками из белого и цветного стекла, под стеклянными же пробками. На одной из бутылок с прозрачной жидкостью была этикетка, надписанная от руки - "Ostrich ventriculum" - "Желудок страуса", а в соседней бутылке, судя по этикетке, содержался "Aceto montes" - "Уксус гор". На самых больших банках были надписи - "Sal nitrum", "Ice nitrate" - "селитра для производства льда" и "Alum-fraxinus" - "пепел-поташ". В других сосудах были ртуть, сера, известь, сурьма, металлы в опилках, красный купорос, синий, или мадьярский купорос, зелёный кальцинированный купорос, и далее - какая-то жидкость, по виду напоминавшая вчерашнюю мочу, а ещё семена мака, семена дурмана, и множество предметов, служивших алхимику в поисках ключей к тайне Философского Камня. Ещё здесь был шкаф с книгами философов и историков древней Греции и Рима, магов и звездочётов Аравии, современных эскулапов, вроде Теофраста Бомбаста Гоггенгейма, более известного по прозванию Парацельсус.

Диана была знакома с трудами многих авторов, поскольку каждое утро после прогулки верхом, купания и завтрака любила поваляться с книжкой в постели, целеустремлённо занимаясь самообразованием. Она знала учение Эмпедокла о четырех стихиях, являющихся основами всего сущего - огне, воде, воздухе и земле. Знала идею Платона о materia prima - первичной материи, а также теорию Аристотеля о пятом элементе - эфире. Иногда Диана даже заставляла себя до конца дочитывать в старинных манускриптах туманные инструкции, вроде такой:

"Пусть король или лев будет поглощен серыми волками, а волк сожжен на огне, чтобы король освободился снова.

Когда серый волк сожжен будет трижды, лев одолеет волка.

Совершив затем бракосочетание Марса и Венеры, ты зеленых львов получишь.

Накаливая 9 месяцев, все время усиливай огонь в философской печи, и в результате черный ворон породит павлина, а из последнего выйдет белый лебедь.

Затем явится с птенцами феникс. Они и есть красная субстанция, которая может быть умножаема до бесконечности. То есть, философский камень. То есть, эликсир вечной жизни".

Разумеется, практически это ничего Диане дать не могло. Как и следующий рецепт, наоборот, вполне ясный и понятный:

"Поймай жабу, прожившую десять тысяч лет, излови летучую мышь тысячелетнего возраста, высуши их, истолки, разотри в порошок, раствори в воде и принимай по две десертных ложки в полдень и в полночь".

Тот, к кому сейчас приехала Диана, выглядел моложаво, несмотря на бороду - длинную и густую. Хоть и невелик ростом, зато был крепкого сложения. Он смотрел на гостью чуть отстранённо, выше её глаз, будто вчитываясь в нечто, написанное невидимыми буквами на лбу.

Диана сделала жест агенту, приведшему её в съёмную квартирку магистра, чтобы тот удалился ожидать в карете. Едва она набрала воздуха изложить цель визита, как уловила сильный запах виноградной водки, вполне знакомый по винокурням её собственных южных поместий. Шлейф паров алкоголя явно доносился от магистра. Тот улыбнулся и вдруг ответил даже не на вопрос, который Диана никогда бы не задала, а только на промелькнувшую у неё мысль:

- Опыты на собственном организме убедили меня, что "esprit de raisin" - "дух винограда", получаемый из перегнанного на огне белого вина - это отменное средство для остановки простуды, вызываемой переохлаждением. Но только если принимать за раз не более семи капель.

Диана бросила взгляд на медный куб: "Наверное, эта штука у него себя окупает". А вслух согласилась:

- Зима выдалась холодная, а "eau de vie" - "живая вода", лично для меня, куда предпочтительнее чеснока и лука.