Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- Астероид Эдэм в Поясе астероидов звёздной системы Амра.

- Это у нас, где?! - спрашивает доктор Лектор.

Ада включает планшет с надписью "Большой Вселенский справочник", вводит запрос и докладывает:

- В Антимире, в двух мегапарсеках от Туманности Изург.

- Запишем, - говорит доктор Лектор: - "Амритянин с астероида".

Ада вдруг подаёт ему планшет, пристукивая длинным наманикюренным ноготком на каком-то пункте.

- Homo urdhvaretus... - зачитывает старший аллирог и переводит взгляд на меня: - Хомо урдхваретус?! Тьфу! Язык сломаешь! Диковинный вид гуманоида...

- Поо-поясните! - сисястые Сирин и Гамаюн просят хором: - Поо-пожалуйста!

Не дожидаясь разрешения шефа, Ада обращает ко мне дисплей.

Читаю аннотацию: "Urdhvaretus"ы отличаются от населяющих Вселенную homo erectus"ов, тем, что всякую свободную минуту переключают внимание с внешнего мира на внутренний и принимаются гнать кундалини по сушумне из муладхары в сахасра-падма-чакру".

- Точно! - хлопаю я в ладоши. - Мы, урдхваретусы, от гоняния кундалини по сушумне балдеем. В смысле - тащимся. Спасибо вам, аллироги! Теперь хоть знаю, кто я.

Старший аллирог буравит меня глазёнками:

- Место работы, должность?!

"Коо, - суфлируют мне хором птицы Сирин и Гамаюн, - коо-катальщик тачки. Тачки с объедками... Говори всегда: тыл, матло, толбата, тлеб лоптями - втё нетите!"

- Я татальтик татьки. Татьки т объетками...

- Ещё мнемотрофин! - командует доктор Лектор.

- Йес-с-с! - шепчет Ада. - Теперь в левую ягодичку!

Прежде чем вонзить шприц, она загребает в ладонь мой мускулюс глютеус, несколько раз его сжимает и разжимает зачем-то, и только затем намазывает холодной от спирта ваткой и втыкает иглу.

- А-А!!!

Чёртовы аллироги с их шприцами уплывают в туман, из которого, почему-то... орут черти горластые - петухи! Бесконечным дурацким кукареканьем они рвут в клочья мой раннеутренний сладкий сон. Только-только рассвело, и летний ветерок, забавляясь, превращает тюль шторы в белый парус. Сегодня выходной, не надо спешить. Руки ныряют в длинную до колен футболку цвета морской волны, а ноги - в шлёпанцы из змеиной кожи. Мгновение медлю, решая, направиться ли сразу в гинекей к моим любимым, или сначала оросить себе внутренности чаем. Наполняю чайник талой водой, жму клавишу. Достаю из холодильника пиалу буйволиного мацони, приоткрываю крышку, чтоб грелось быстрей, и спускаюсь с мансарды в сад. С деревца мушмулы срываю несколько спелых золотисто-жёлтых соплодий. Как всегда, задерживаюсь возле грядки цветущих кустиков томатов, наслаждаясь источаемым зелёно-бурыми маслянистыми стеблями несравненным дивным ароматом. Едва поворачиваюсь к крыльцу, чтобы вернуться в дом, как вдруг слышу нарастающий гул с пересвистом и ощущаю странную вибрацию пространства и собственного тела.

16. Вам жену, какую?

Отнюдь не из истории рецепта драгоценной горючей целебной влаги, добывавшейся Нострадамусом посредством медного куба, Нерельман знал, что першение в горле быстро пройдёт безо всяких аптек, брызгалок и таблеток. Этот метод самолечения от всех начинавшихся бронхитов, насморков и ангин был десятилетиями проверен Григорием Иаковичем на собственном здоровом теле. Кто такие врачи, где они обретаются и чем вообще занимаются, Нерельман представлял себе смутно. Зато знал, что неуютная простылость, начинающая тревожно холодить бронхи, без всяких горчичников исчезает тотчас, если только подышать ароматом доброго коньяка и хотя бы пару раз в течение часа обмакнуть губы в бокал. И всего-то надо пропустить 7 капель на язык, запрокинуть голову, дать коньяку перетечь на верхний свод глотки и стечь к горлу - вправо, или влево - в место, откуда пытается овладеть тобой хворь.

Он взял с другой полки два тюльпанообразных бокала, переставил вниз и на минутку замер, созерцая бутылки с благороднейшим из напитков, вспоминая их ароматы и желая почувствовать своё настроение - к какому из них оно сейчас ближе. Вот "Hennessy XO" редкого красно-мраморного цвета, всегда насыщенный сложными обволакивающими оттенками фруктов - груши, инжира. Вот, огненно-золотых тонов "Hennessy Blak" с букетом нежных цветочных ароматов жасмина, нарцисса и весеннего померанца, оттенками мёда и свежего винограда. Григорий Иакович едва коснулся бутылки, и дух, заключённый в ней, пошутил:

- Эталон коньяка - это "Хэннесси", а Коньяк-город - родина "Хэннесси".

Нерельман знал, что изысканному крепкому напитку - этой подлинно французской драгоценности - город Коньяк дал своё имя полтысячи лет назад.