Седьмая ветвь

– Они могут не знать ничего, кроме имени. Кто мог его слышать?

– Эфрикс. Охотники. И Фецилла, – выдохнула она, поражённая собственной догадкой. – Она слышала, как я спорила с Эштусом.

– Ответ на один из вопросов у нас есть. Ты продолжишь?

Гилиам вытащил руку из воды. Рыбки шарахнулись в разные стороны.

Лилиит закусила губу.

– Он напал на меня с ножом, – каждое слово давалось всё сложнее, потому что воин менялся на глазах. – Успокойся и посмотри на меня! Видишь, я живая и невредимая.

– Продолжай, – мужчина постарался взять себя в руки, хотя давалось это не так просто. А вот желание придушить говнюка собственными руками только росло.

– Но сила вырвалась и захватила мой разум. Может замечал, как у меня чернеют глаза? Я не знаю откуда это и почему происходит. Знаю лишь то, что такие моменты помню смутно и почти себя не контролирую, словно кто-то другой захватывает моё тело. Кто-то, чьё имя Лилиит. Не смотри на меня так. Во мне всегда жило две сущности: с того мира и с этого. А я…я объединяю их. Очнулась я, когда парень был привязан к топчану остатками моей безрукавки, а мои руки приставляли к его глотке нож. Тогда он выдал всё что знал. Ничего нового я не узнала, но сама ситуация вышла ужасной.

– Тебя не было несколько дней.

– Да? – охотница удивлённо оглянулась. – Странно. Я помню только ночь, когда пытала его…Как же хочется это забыть. И помню день, когда вернулась к вам.

– Ещё двое суток.

Девушка вздрогнула, но память была чиста как свежий пергаментный лист.

– Лил, он…жив?

– Конечно! – охотница вскочила со своего места. – Гилиам, за кого ты меня принимаешь? Когда я сказала «мертвец», я говорила образно! Я не убивала его и не убью!

– Значит, это сделаю я, – тихо ответил её королевич и отвернулся.

– Не смей, – подскочила к нему охотница и зашипела, как змея. А потом повергла в шок своими действиями королевича. – Пожалуйста, не надо, – она упала перед ним на колени, а в глазах блестели слёзы.

От резкой смены поведения Гилиам впал в ступор, потом взял себя в руки и поднял девушку с колен, усадил на бортик фонтана.

– Что с тобой такое? Я тебя не узнаю.

Но слёзы уже просохли. Охотница оттолкнула от себя мужские руки и, глядя в карие глаза, отчеканила:

– Я запрещаю тебе приближаться к нему, понял? Это только моя проблема. А ты ни на что не претендуешь, помнишь?

Она вскочила на ноги и со скоростью стрелы скрылась за деревьями.

– Помню, – ответил мужчина, хотя, кроме рыб, его никто уже слышать не мог.

Люнэ видела это из окна четвёртого этажа, что выходил как раз на парк. Девушка постаралась успокоить сердце, которое колотилось после подсмотренной сцены. Глубоко вдохнула и отошла от окна.

Эдвас, Мартон и Драдер склонились над перегонным кубом в котором булькала неизвестная лекарке желтоватая жидкость. Граф взял в руки тонкую пробирку с прозрачным раствором и капнул в длинную трубку. Капля долго текла по изгибам и, наконец, достигла той самой жёлтой жидкости. Пошёл пар, стекло зазвенело, раствор помутнел, а затем выпал белым осадком.

– Впечатляет, – восхитился Мартон. – И ты, граф, хочешь сказать, что сможешь не только сделать вытяжку из растения, а и сделать так, чтобы она была непохожа на себя.

– Теоретически, я могу сделать так, чтобы никто не догадался о тех компонентах, что вошли в отвар.

– И как их тогда различать?

– По припискам, конечно же!

Драдер молчал. Он, рассматривав белые хлопья, которые оседали на такое прозрачное и, наверняка, дорогое стекло.

Люнэ присоединилась к нему, краем уха прислушиваясь к разговору двух мужчин.

– Вот ты, охотник, сможешь сказать, что тут налито? – Эдвас передал Мартону колбу с мутноватой алой жидкостью. Она была густой и вязкой, это было видно на глаз. Но лекарка не смогла бы с точностью сказать, что именно в этом сосуде налито.

Мартон взял в руки колбу, покрутил, понюхал. Вздохнул и начал концентрироваться.

– Сок атоки, но зелёной. Листья ратинии, сухие, перетолчённые и заваренные на молоке. Основа спиртовая, но с какой-то сладостью, будто на вине или фруктовой настойке.

– Ты там пьёшь, что ли? – встрепенулся Драдер.

– Если бы, – удручённо вздохнул Травник. – Кровь? Граф, сюда добавляли кровь?

– Да, – возбуждённо вздохнул мужчина. – Чья она, Травник?

– Я видел это существо всего раз и то не в жизни. Дракон!

– Дракон? – скептически изогнула бровь Люнэ.

– Да. Она много веков хранилась в подвалах моего поместья. Ещё мой прапрапрадед ходил на дракона. Но я не верил, что это именно его кровь. Значит, не лгут семейные предания и Джоран Солт действительно был убийцей драконов!

– Тут ещё сбор полевых цветов, точнее, вытяжка из них и яд гидры. Что это за зелье, граф?

– Говорят, что выпивший его, будет говорить только правду пока не выйдет из его организма зелье. Потому ранее, когда кровь драконов и яд гидр был более распространены, его применяли на допросах, а руки людей обязательно привязывали. Ведь никто не желал быть раскрытым и стремился опорожнить желудок.