Седьмая вода

Сфокусировав, наконец, взгляд, увидел рядом со своим ложем деда, нет, Деда. Не так. ДЕДА. Седой, с аккуратной бородкой, в растянутой на могучем пузе тельняшке, просторных семейных трусах, с тюбиком вазелина и большим сияющим ведром из нержавейки.

Постойте-ка! Вазелин и ведро… какой-то, прямо скажем, экзотичный выбор предметов для… как ее… сублимации?

— Слышь, парень. Хорош дрыхнуть. Извелся я весь в энтом сонном царстве. А баб никак нельзя будить, — дед при всей своей солидной осанистости зыркнул в сторону двери с легкой опаской. — Пошли-пошли. Я тя на улице из скважины окачу водицей — шибко она у нас пользительная, враз проснешься и выздоровеешь. А то пора мне, вот прям совсем пора к моим девкам. Я с ними, оно конечно, толкую за жизнь. Но ты-то, пожалуй, поразумнее-то их будешь. Али нет? — продолжал, очевидно, тихо на его взгляд, грохотать дед, умудряясь при этом еще и позвякивать ручкой ведра.

Впервые после армии разбуженный столь нетривиальным способом, я смиренно принял простую мысль — этому старшине невозможно не подчиниться. Все еще ожидая мельтешения мушек перед глазами и задаваясь вопросом, к каким таким девкам может торопиться сей почтенный муж, осторожно принял сидячее положение. Дед, видя мою нерешительность, подошел и протянул могучую длань. Вот даже в башке не получалось назвать ее просто рукой — широченная ладонь, удивительно аккуратные, подстриженные ногти на коротких пальцах со слегка увеличенными суставами, загорелая дочерна кожа — дубленая шкура даже, мозоли практически каменные — рука крестьянина, привыкшая к любому труду, к любой работе, в любую погоду. Рука, которая не подведет, все выдержит, поможет, утешит, подкинет копейку, покачает колыбель… Рука родителя, которую подспудно хочешь ощущать на своем плече чем дольше, тем лучше.

Приняв предложенную помощь, встал, слегка пошатываясь, но понимая — уже не грохнусь, не упаду. Может, полумарафон и не отмахаю, но в памороках не свалюсь.

— Арсений, — сжал чужую ладонь, прежде чем отпустить.

— Дядя Миша. Пошли, Сеня. Девки мои разномастные там заждались ужо. Надо им титьки помацать да выпустить на горку, а то ща по дубу, сучаты такие, в бабкин палисадник перелезут, а мне потом таких трендюлей навешают, шо мама не горюй.

Чувствуя себя законченным придурком, не понявшим вот просто ни слова из этой шифровки, поплелся за бодро шагающим дедом, усмехаясь про себя, что, наверное, впервые в жизни идея «помацать» чьи-то сиськи не кажется привлекательной, что бы это ни значило. Нет, ну есть одна пара, от лапанья и даже облизывания которой бы не отказался прямо сейчас, как, впрочем, и в любое другое время, но интуиция мне подсказывала, что дедовский квест с ведром в пять утра совсем в себя это не включает. Твою дивизию! О чем это я, если даже знать не знаю, где сам и куда девалась моя заноза родимая.

— Дядь Мишь! А, собственно, я где? — охренительно гениальный вопрос.

— Как это где? У меня с бабкой в гостях! — а, ну да, какой вопрос, такой и ответ.

— А вы у нас с бабкой кто будете?

— Здрасти! Так Старковы же мы!

В голове что-то щелкнуло, и через секунду наступило озарение.

— Так вы Лесин отец?

— Он самый.

— Но как я… мы… А Василиса-то где? — я практически развернулся на 180 градусов, но тут на локте здоровой руки будто клещи сомкнулись.

— Спит твоя Василиса Прекрасная. Они с бабкой намучались с тобой, пока тебя лихорадило да знобило. Считай, под утро только и уснули. Нехай дрыхнут. Идем, давай. Поспешай.

И снова я поплелся за дедом, пытаясь сообразить, что к чему. Если я здесь, то наверняка это дело рук Шона. Но как он узнал? Слухи дошли, или Василиса позвонила. Но где тогда охранники с фирмы и сам Шон?

— А Дима давно уехал? — спросил, когда мы миновали калитку, явно разделяющую основной двор, пестрящий ухоженными цветниками, и хозяйственный.

— Так и не было его, — легкомысленно пожал плечами дед.

— В смысле?

Если Шон догадался сам не светиться, перевозя меня сюда, то это замечательно. Не хватало еще их с матушкой Гусыней втянуть в эти разборки.

— Тебя девки-то и привезли. Митяй-то пока знать не знает, что вы тут. Хотя как узнает, ох, и попадет нашей авантюристке от него!

Я уставился взглядом в широкую спину, тихо офигевая. Да ей и от меня попадет так, что мало не покажется. И Василисе заодно! Они что, думают, что это игрушки?

Дед тем временем толкнул тихонько скрипнувшую дверь сарая, откуда обдало специфическим запахом хлева, соломы и молока. А в следующую секунду я попал под перекрестный осмотр около десятка коз разных окрасов, обозревавших меня с крайним подозрением.

— Доброе утро, девули мои! — поприветствовал их дед Миша.

Они посмотрели на него, но потом снова нацелили свои странные квадратные зрачки на меня. От этого бесцеремонного рассматривания стало как-то реально не по себе.