Седьмая

– К тому же колдун пошел на поводу Артема еще пять лет назад, согласившись оставить меня в живых. Не морщись! – опять сказала Степану. – Наверное… Наверное, он уже тогда попробовал меня на прочность, но я не поддалась. Либо понял, что так просто не поддамся. Или же… Уже тогда я была в хороших отношениях с Мариной Викторовной, Первой Москвы, и, возможно, он решил не рисковать. Не хотел взбаламутить всех раньше времени. Черт, ну я не знаю!

– Пока еще не знаешь, – успокоил меня Степан. – Но скоро во всем разберешься!

– Разберусь, – согласилась с ним. – Как думаешь, что это может означать?

– То, Ликусь, что он сознательно выделяет Артема из своей Стаи. Не морщись! – со смешком сказал уже мне. – Хорошо, не из Стаи, а из своего ближнего окружения. Артем по какой-то причине на привилегированном положении, и он ему доверяет. Возможно, даже сделал своей правой рукой.

– Его правая рука, его слабое место… – произнесла я задумчиво. – Осознанная ошибка, потому что в Артеме нет ничего ценного, и не заметить этого мог разве что слепой! – Говорить о своем бывшем, о котором я пролила столько слез – какая же я была дура! – оказалось проще простого, словно произошедшее пять лет назад в Москве случилось не со мной, а с моим безликим статистом. – Если только… Если только он не…

– Кто он, Ликусь?

– Тот, кто ему очень и очень дорог. Тот, кого он любит и закрывает глаза на все его ошибки. Потакает его просьбам и капризам, потому что он… его неразумное дитя! Единственное дитя, его собственный сын! Ну конечно же, тогда все сходится! – Я завозилась, устраиваясь поудобнее. – А что, если это все-таки Мстислав?.. – спросила у Степана. – Нет же, ничего не сходится, потому что этот колдун…

– Ты ведь говорила, что он – не Мстислав.

– Я говорила, что он не похож на Мстислава. – Задумалась. – Андрей сказал мне, что тот, кто это делает, что-то украл из мира мертвых… То, что ему не принадлежит, но он не собирается это возвращать. Возможно, именно эта вещь изменила его до неузнаваемости. Ты ведь знаешь, что… Нет, ты не знаешь, но с миром мертвых лучше не шутить… Мстислав изменился так, что я его не узнала! Изменился до такой степени, что его до дрожи боится собственный сын!

Очередной приступ головной боли настиг меня даже через ватную пелену обезболивающего.

– Мстислав, Первый Москвы? – переспросил Степан задумчиво. – Ну что же, вполне жизнеспособная версия! Я думал на него, пока ты не стала уверять меня в обратном. Но каким образом он это провернул? Что именно он украл?

– Пока еще не знаю, – призналась Степану, – но ответ где-то рядом. Прямо у меня под носом… Осталось совсем немного! Совсем немного…. Сейчас я немного посплю, – едва сдержала зевок, – а потом сразу же обо всем догадаюсь!

– Спи, любовь моя! – оборотень поцеловал меня в макушку. – Поспи, а я пока подумаю, как нам из всего этого выбраться.

Закрыла слипающиеся глаза. На миг мелькнула мысль, что мне все же стоило… Стоило поставить на машину динамическую защиту. На оборотней я ее накинула, а на себя… Еще один зевок. Шесть посвящений утягивали меня в дальние сонные дали.

Да ну, к черту все!

Проснулась от того, что Степан пребольно вцепился в мое плечо. Встряхнул. «Ликусь!».. Машина резко тормозила, а я спросонья не сразу поняла… Не понимала, что именно произошло и где я нахожусь. Матерился Пашка, на скорости выкручивая руль в сторону ограждения, за которым виднелись широкая бурая лента мелкой речушки и светлые круглые валуны у ее дальнего порога.

На миг мне показалось, что джип несется прямо на железные перила. Но нет, Пашка пытался по-быстрому развернуться, потому что впереди, на другом конце моста, бушевало пламя. Магическое пламя, в котором я отчетливо различила горящие остовы магических машин и из которого донесся магический взрыв. Первоклассная наведенная иллюзия, которая тут же разродилась еще одной – прямиком на нас из огня вылетел сине-желтый горящий бензовоз с надписью «Statoil» на полыхающем в адском пламене боку.

– Нет! – закричала я Пашке. – Не верь!.. Это все…

Не успела.

В заднюю стойку нашей машины врезалось что-то совершенно не иллюзорное. Натужно зарычал мощный двигатель грузовика, сталкивающего нас с моста, а я… Я уже ничего не могла поделать, потому что крайне неудачно приложилась виском обо что-то твердое.

Наверное, это было переднее сидение или же локоть обнимающего меня Степана.

Затем… Затем, цепляясь за остатки исчезающего сознания – ну что за черт?! – увидела, как кувыркнулось серое небо, меняясь местами с бетонными плитами опор моста. Машина падала, перевернувшись, в мелкую речку, а оборотни… Оборотни перекидывались на лету, грозя раздавить меня своими огромными телами.

Оберегали меня своими мощными телами.

Затем был удар, слишком быстрый и слишком сильный, и сознание окончательно меня покинуло.

***

Приходить в себя оказалось отвратительно.