Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Власть будущих гейтлэндов может проявиться как в отключении от коммуникаций государств или людей вне их пределов, так и путем подсчета их количества внутри. Представим себе, что вам не разрешено делать транзакции в новых битдолларах. Вы были бы отрезаны от торговых площадок. Или что больницы в вашей стране были удалены из закрытой группы обмена медицинскими базами данных искусственного интеллекта? Или представьте кибербезопасность. В будущем, вероятно, будут созданы базы данных, которые будут представлять собой исчерпывающий каталог и данные анализа дыр в компьютерной ситеме безопасности и вирусов, преследующих компьютеры или сети мира. Подобные Центры контроля и профилактики заболеваний цифрового века будут работать в координации с логикой Гейтлэнда, которую мы уже понимаем: один из них будет доминировать. И по мере того, как все больше и больше людей будут использовать эту систему, она будет становиться умнее. Находиться внутри этой технологической иммунной системы значит обеспечивать безопасность топологии всей нации; быть вне ее будет означать постоянную опасность эксплуатации. Такого рода рычаги создают возможность дипломатии. Кто-то в стране, рассматривающей вопрос развития ядерного оружия, может посоветовать: создайте свою собственную базу данных кибербезопасности, если вам это столь необходимо. Но она будет изолированной и не будет иметь всех преимуществ накопленных знаний, которыми обладают более широкие сети. Но если вы хотите быть защищены наилучшим образом, то вы можете присоединиться к существующей системе Гейтлэнда. Но только при определенных условиях: никаких ядерных исследований. «Каждый новый век и каждая новая эпоха сосуществования народов, – писал историк Карл Шмитт, – основана на новых пространственных подразделениях, новых корпусах, а также новых пространственных порядках организации земли». Шмитт изучал великие средиземноморские империи и свидетельства могущества азиатских вождей. Но его взгляды отражают особенности каждого века, включая наш собственный. Сплотить народ, построить империю – это равносильно тому, чтобы рисовать линии, раздвигать границы или разрушать старые «ворота». Некоторые из этих сохранившихся или разрушенных «ворот» предстали перед нами в качестве военных амбиций Наполеона или Гитлера (у которого неблагоразумный Шмитт был советником). Чаще это была просто защита. Лорд Бальфур, выступавший в качестве министра иностранных дел Великобритании в 1918 году, предсказывал существование этой проблемы с имперской точки зрения, заметив: «Каждый раз, когда я вновь возвращаюсь к подобным дискуссиям – с интервалом, скажем, в пять лет, – я обнаруживаю, что появляется новая сфера, которую нам необходимо защищать, – писал он. – Эти «ворота» отодвигаются все дальше и дальше от Индии, и я не знаю, как далеко на запад они будут смещены Генеральным штабом». Проблема, где, собственно, поставить ворота, стоит также и перед нами. Мы можем сказать, по крайней мере, что стратегическое положение в мире любой нации, террористической группы или бизнеса не будет обеспечено только промышленными мерами. Никто в Google не хочет строить газету. Никто в Аль-Каиде не пытается спустить на воду авианосец. Скорее всего, могущество будет обусловлено созданием и контролем Гейтлэндов.

Жесткий контроль, строгий режим «ворот» Гейтлэнда является чем-то большим, чем просто строительство ворот. Потребуется миропонимание державного деятеля, чтобы осознать, где их правильно поставить. Ворота будут регулировать передвижение людей, потоков капитала и информационных данных. Так же как и описанные Карлом Виттфогелем императоры, увлеченные гидрологией (и их гидро-деспотичные министры), направляли воду только в лояльные части своего королевства и выжигали другие, мировые «ворота» должны служить поддержке стратегических целей. Историк Арнольд Тойнби как-то вспоминал свою встречу с британским премьером Ллойдом Джорджем во время Парижской мирной конференции 1919 года, когда победившие державы решали, как лучше устроить послевоенный мир. «Ллойд Джордж, к моему удовольствию, забыл о моем присутствии, – писал Тойнби, – и начал думать вслух: «Месопотамия… да… нефть… орошения… мы должны обладать Месопотамией; Палестина… да… Святая Земля… Сионизм… мы должны обладать Палестиной; Сирия… гм… что там в Сирии? Пусть французы забирают». Такого рода неприглядное высокомерие – Святая Земля… мы должны обладать ею – не очень подходит нашему веку. Все привратники, в конце концов, зависят от доброй воли тех, кого они держат за воротами. Но образ мышления Ллойда Джорджа может послужить моделью. Тем, чем были нефть, орошение и Суэцкий канал для Британской империи, финансовые и информационные потоки, и «ворота» являются в наш век.