Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Строгий режим Гейтлэнда является подходом, который учитывает весь спектр проблем, связанных с безопасностью. Он демонстрирует следование общей стратегии, обеспечивая «сдерживание» или «баланс сил». На Ближнем Востоке, например, он может предложить конструкцию оборонительного союза под руководством Америки в комплекте с изолированными и защищенными территориальными районами. В торговле его базовые принципы могли бы помочь в разработке более совершенных систем, таких как Транстихоокеанское партнерство. В разрешении экологических проблем, таких как глобальное потепление, строгий режим Гейтлэнда мог бы предложить найти пути финансирования затрат на промышленное перевооружение и тем самым оказать давление на нации, уклоняющиеся от полдобных действий, требуя их участия в обмен на доступ к «воротам» Гейтлэнда, ведущим к свободной торговле или технологиям. Но давайте рассмотрим более подробно пример связей США – Китай, эту тревожную головоломку, чье решение может быть решающим актом политики в следующем столетии.

Картина будущих отношений между американцами и китайцами, как правило, не выглядит оптимистичной. История человечества содержит примеры, когда возникновение новой могущественной силы, несмотря на героические дипломатические усилия и даже наличие общих интересов, в конечном итоге заканчивалось войной. Это является одной из самых серьезных проблем международной политики, которую историки определяют, как «дилемма безопасности». Если вы или я хочу чувствовать себя более безопасным в своем доме и усиливаю системы охранной сигнализации или устанавливаю решетки на окнах, это не должно выглядеть угрозой кому-либо еще. Международная политика не так проста. Когда нация стремится к безопасности, повышая свое могущество, она, как правило, вызывает нервозную реакцию своих соседей. Германия в 1890-е годы поняла, что британский флот мог бы перекрыть все торговые артерии страны. Поэтому кайзер ввел в действующую армию больше линкоров. Британия была вынуждена реагировать в свою очередь. Это послужило началом гонки вооружений, и каждая страна, преследуя свою собственную безопасность, в конечном итоге стала менее безопасной. Это и есть та историческая дилемма, головоломка, как плетеный капкан, в котором чем сильнее попытка выбраться, тем больше застреваешь. Америка в 2012 году перенесла свой военный взор на Азию. Китай почувствовал себя в окружении и существенно развил реформу национальной безопасности. Америка также, в свою очередь, взвесила то, насколько большой угрозой это может стать.

Мы можем чувствовать нависшую угрозу столкновения. Пекин и Вашингтон разыгрывают старую историческую карту. Без учета того, как много в нашем мире изменилось в эру глобальных коммуникаций. Может ли связь изменить характер возможной вражды? Эти две страны являются, в конце концов, частью того же самого коммуникационного переплетения. Из теории сетей мы уже знаем, что наибольшей угрозой для Америки является не Китай, или Россия, или терроризм, а общая эволюция топологического ландшафта власти. Развитие глобальных сетей бросает вызов всем, в том числе и Пекину. Таким образом, мы могли бы рассмотреть нашу логику в действии: если Китай не является самой большой опасностью для Америки, а Америка не самая большая опасность для Китая, то что может случиться?